восстановления нарушенных прав и интересов.
2. Наличность посягательства.
Вторым непременным условием правомерности акта необходимой обороны
относящимся к посягательству, является наличность посягательства. Слово
"наличность", исходя из его смыслового значения, означает, что нападение
должно быть налицо, то есть его осуществление должно уже начаться и не быть
ещё оконченным. Начавшееся - значит; что уже наступила непосредственная
угроза его осуществления. Она должна быть настолько очевидной, что
охраняемые законом права и интересы поставлены в непосредственную
опасность.
Для признания акта обороны правомерным нельзя требовать, чтобы
нападение уже началось[74].Такое условие поставило бы лицо, обороняющееся
от преступного посягательства, в положение, при котором оно вынуждено
терпеливо ждать нанесения ему первого удара нападающим. Старая русская
пословица гласит: «Искру гаси до пожара, беду отводи до удара».
Непосредственная угроза посягательства делает оборону правомерной. В
постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 декабря 1969 года «0
практике применения судами законодательства о необходимой обороне» было
специально указано, что в ряде случаев суды не признают состояния
необходимой обороны при наличии реальной угрозы посягательства, либо когда
обороняющемуся по обстоятельствам дела не был ясен момент окончания
посягательства. В связи с этим Пленумом Верховного Суда СССР в упомянутом
Постановлении дано судам следующее указание: «Состояние необходимой обороны
наступает не только в самый момент нападения, но и в тех случаях, когда
налицо реальная угроза нападения.»[75].
Следовательно, оборона возможна при наличии реальной угрозы
посягательства. Не все авторы считают термин «наличность» обоснованным
применительно к институту необходимой обороны. Так, И.С. Тишкевич говорит о
ненужности этого понятия и о необходимости замены его более правильным
требованием - своевременной обороны, ссылаясь при этом на высказывание Н.Н.
Паше-Озерского: «Наличное посягательство обычно понимается в смысле
посягательства «осуществляемого» и «непосредственно предстоящего», но
понятие «наличности непосредственно предстоящего посягательства» содержит
внутреннее противоречие»[76].
Далее Н.Н. Паше-Озерский предлагает вести речь о начальном моменте
посягательства.
М.И. Якубович полагает, что «требование наличности нападения весьма
существенно, так как с ним связано определение границ возможного
использования права необходимой обороны во времени»[77].
А.А. Пионтковский в качестве обязательного условия правомерности
необходимой обороны выдвигает «наличность посягательства»[78].
Думается, что спор здесь не носит принципиального характера - авторы,
уточняя терминологию, просто стараются определить границы возможного
использования права необходимой обороны во времени.
Состояние необходимой обороны может наступать ещё раньше, чем нападение
начнется, так как есть реальная угроза немедленного нарушения право
охраняемого интереса.
Вопрос о том, началось ли посягательство, решается с учётом как
субъективного представления лица, осуществляющего оборону, так и
объективных данных, на основе которых сложилось это субъективное
представление. Другими словами, субъективное представление лица о том, что
посягательство уже началось или начнется немедленно, должно быть основано
на Фактической обстановке, на действиях посягающего, создающих реально
угрозу для общественного или личного интереса. Проиллюстрируем это
примером:
6 января 1997 года гр-н Заборский будучи в состоянии алкогольного
опьянения пришёл к дому 15-летней В. В г. Н - ск. Выбив в окне стёкла, он
заявил находившейся одной в доме В., что изнасилует её. На предложение В.
Оставить её в покое Заборский не реагировал. Выражаясь нецензурной бранью,
он в циничной форме подтвердил своё намерение, а затем выбил и раму. Видя,
что Заборский проникнет к ней в дом и, не имея возможности защитить себя, в
тот момент, когда Заборский пытался проникнуть в дом через оконный проём,
В. Плеснула ему в лицо уксусную кислоту, причинив Заборскому тяжкий вред
здоровью. Органами следствия действия В. признаны совершёнными в состоянии
необходимой обороны и уголовное преследование в отношении неё было
производством прекращено. Из анализа сложившейся обстановки следует, что у
В. Были все основания полагать, что ворвавшийся в её дом в ночное время
пьяный мужчина может изнасиловать её, лишить жизни или причинить вред её
здоровью[79].
Говоря о наличности посягательства, необходимо затронуть вопрос о том,
можно ли рассматривать как реальную угрозу нападения и предполагаемое,
предстоящее в будущем посягательство ? Этот вопрос в уголовно-правовой
литературе решается отрицательно. Лицо, задумавшее совершить преступление,
ничего не предприняло для этого, а лишь тем или иным образом (на словах, в
письме) обнаружило своё намерение, то нет ещё и преступной деятельности, а,
следовательно не может быть необходимой обороны от неё. В самом деле,
обнаружение умысла само по себе не является общественно опасным деянием, и
потому не может вызвать уголовной ответственности, ибо оно не создаёт
реальной опасности для общественных интересов. А вот угроза, в отличие от
обнаружения умысла, является общественно опасной, так как оная является
психическим насилием, и поэтому, когда по обстоятельствам дела очевидно,
что посягательство должно немедленно последовать вслед за угрозой, в таком
случае может возникнуть состояние необходимой обороны.
В юридической литературе высказывается мнение, что «в тех случаях,
когда необходимая оборона направлена против объективно общественно опасного
посягательства и одновременно преступного деяния, такая оборона возможна не
только против самого преступного деяния, но и против покушения на него, а
равно и против приготовления»[80]. Этой же точки зрения придерживаются И.С.
Тишкевич , С.А. Домахин и И.И. Слуцкий.
Наиболее правильным нам представляется мнение В.Ф. Кириченко, который
писал: «Приготовительные к преступлению действия, выражающиеся в
привлечении или приспособлении орудий, средств и создание условий
преступления ... не могут считаться нападением, так как они не создают
непосредственной опасности нарушения правоохранных интересов»[81]. С этим
мнением можно полностью согласиться, ведь проведение оборонительных
действий против подготавливаемого преступления значительно бы расширило
понятие необходимой обороны и дало бы почву для нарушения закона. Иногда
граждане в целях охраны имущества от воров, устраивают различного рода
защитительные приспособления предназначенные для пресечения посягательства
путём причинения вреда нападающему. С точки зрения нашего уголовного
закона, устройство таких защитительных приспособлений не может
рассматриваться как необходимая оборона. Защитительные приспособления, как
правило, предназначаются для причинения вреда в будущем, и действует вне
зависимости от воли установившего их лица, механически. Тем самым, они
ставят в опасность жизнь и здоровье любого человека, могущего
соприкоснуться с ними, например, прохожего, случайно наткнувшегося на это
приспособление. Нельзя не согласиться с мнением А.А. Пионтковского, который
считает: «Установку механизмов, которые могут причинить повреждение и
нападающим и другим посторонним лицам, или причинить вред, (смерть или
тяжкое телесное повреждение), явно не соответствующий значению охраняемого
блага, нельзя оправдать правом осуществления необходимой обороны»[82].
Однако, сказанное не означает, что вообще нельзя пользоваться
защитительными приспособлениями. В случаях, когда защитительные
приспособления действуют в момент посягательства на право охраняемые
объекты, и тем самым причинят посягающему вред такой, который допустим при
необходимой обороне, то в этом случае, на наш взгляд, защитительные
устройства могут рассматриваться как необходимая оборона.
Думается, было бы целесообразным в качестве средств защиты
имущества, помимо общих, назвать и технические средства. Однако
последние не должны предназначаться для причинения смерти или
заведомо создавать значительный риск причинения смерти или тяжкого
вреда здоровью.
Таким образом, причинение вреда посягающему путём установки
автоматически действующего приспособления может рассматриваться как
необходимая оборона или превышение её пределов только в том случае, когда
приспособление установлено для пресечения общественно опасного
посягательства в момент его совершения.
3.Действительность посягательства.
Третьим условием правомерности акта необходимой обороны, относящимся к
нападению, является действительность посягательства. Совершенные в
состоянии необходимой обороны действия лишь тогда устраняют общественную
опасность совершенного, когда посягательство было реальным, существующим в
действительности, а не только в воображении субъекта[83]. Поэтому,
установление действительности посягательства для признания наличия
необходимой обороны, является обязательным.
Иную позицию по данному вопросу занимает В.Ф. Кириченко. Он считает,
что установление действительности посягательства является бесполезным, так
как оно сводится к утверждению, что «нападение должно быть нападением.»[84]
Позицию В.Ф. Кириченко оспаривают А.А. Пионтковский и М.И. Якубович,
справедливо ссылаясь на то, что известны случаи предпринимаемой обороны для
отражения кажущегося нападения. М.И. Якубович пишет: «Против
несуществующего нападения необходимая оборона недопустима. Когда в
действительности не было никакой угрозы осуществления общественно опасного
действия, тогда совершенное является объективно не только обязательно
полезным, но и общественно вредным действием».[85]
«Но, - как совершенно правильно отметил профессор А.А. Пионтковский,-
однако только признак действительном нападения позволяет провести
разграничение между необходимой обороной и так называемой «мнимой
обороной», ответственность за которую определяется не только по правилам о
необходимой обороне, но и по правилам о фактической ошибке».[86]
Нам представляется, что А.А. Пионтковский и М.И. Якубович правы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
