Сразу скажу, что стиль моего письма наполнен категоризмом и местами в нем прослеживается бескомпромиссность, что, наверное, идет вразрез с только что сказанной фразой по отношению к читателю о возможности выработать личную позицию. Однако прошу эти недостатки интерпретировать скорее в стилевом, нежели в смысловом аспекте (не клеймя автора в том, что он предлагает два подхода к проблеме – свой и неправильный). Говоря о содержательных недостатках книги, отмечу то, что некоторые из них вызваны широтой охвата материала, в какой-то степени выходящего за пределы моей компетенции. Кроме того, недостатки по части содержания вполне могут быть следствием присущей мне предвзятости и погрешимости. Я буду чрезвычайно рад любому суждению научной критики, которая, возможно, заставит меня пересмотреть какие-то положения. А что касается предрассудков, исходящих из лона так называемого общественного мнения…, то я отнесусь к ним терпеливо, следуя либеральному принципу «пусть говорят, что хотят». За недостатки следует ругать меня, а за достоинства – хвалить тот самый дискурс, которому я обязан – дискурс несогласных.

Предвыборная кампания… И снова мы видим радостные улыбки на лицах избирателей, горящие глаза, активность как представителей электората, так и самих кандидатов. Проявление активности со стороны кандидатов, то есть избираемых, понятно – без нее невозможно проведение качественной агитации. А что касается электората, то есть избирателей, то с чего бы, спрашивается, им ее проявлять? Неужели массам так сильно промыли мозги, что не участвовать в выборах они просто не могут? Неужели из них сделали зомби, которые совершенно не понимают, что их голоса ровным счетом ничего не значат? Да, к сожалению, так оно и есть. Фиксация мнения электората – не более, чем пустая формальность в контексте выборов. Вместе с тем правительству важно понимать настроения общественности, чтобы знать, чего можно ожидать от народа. Ведь если люди по большей части пассивны, то возникает неизвестность в отношении их намерений и желаний, а если они, практически не задумываясь, ставят свой голос за какого-то конкретного кандидата, то автоматически правительству становится понятным их мнение. Провоцирование субъектности – вот как называли эту ситуацию Д.Г. Гусев и соавторы[1], но об этом мы поговорим позже. Здесь можно провести прямую аналогию с психоаналитическими сеансами и с христианскими исповедями, посредством которых также фиксируются некогда потаенные мысли и желания реципиента, узнается то, чем он дышит и чего хочет[2]. А что такое выборы? «Выборы» – совещания в Кремле по вопросу о том, сколько партий и какие именно пустить в эту нотариальную контору «следующего созыва»»[3] – пишет Б. Суварин.

Но сейчас разговор пойдет не об анализе предвыборных кампаний, являющихся [в том числе] средством выуживания необходимой информации из человека. Речь пойдет о методах работы конкретной политической партии, о репрессивной деятельности организации, имя которой – «Единая Россия». То, каким образом «Единая Россия» проводит свою предвыборную кампанию, говорит само за себя. Их даже партией-то трудно назвать. Традиционно считается, что партия – это некая консолидация людей, объединенных одной идеологией и выражающих права какой-то конкретной категории населения. Какая же идеология у «Единой России»? Ее нет. Единственное, что можно назвать их идеологией, – это стремление быть у власти, находиться рядом с кормушкой путем отсечения широких масс от пирога. И чьи права она выражает? Только свои. Она решает лишь те вопросы, которые интересуют узкий круг лиц – партийных лидеров, и совершенно не учитывает интересов широкой общественности. И зачастую эти решения осуществляются за счет народа, а не во благо народа. То есть она имплозивна, замкнута на себя, на свою клановость, представлена как «вещь в себе». Поэтому наиболее приемлемый для нее эпитет – не партия, а корпорация. Само название «единая», возможно, специально придумано для создания иллюзорной видимости наличия идеологии, объединяющей всех под свое крыло, некоего объединения. Благодаря звучанию такого названия у обывателя создается мнение о существовании строгой идеологии, ментальная квазирепрезентация ее присутствия. Скорее стоит говорить не о идеологии и даже не об ее симулякре, а об ОТСУТСТВИИ.

Нет этой идеологии и у проправительственных организаций, которые формально отделены от «Единой России», но функционально от нее неотделимы. Сюда относятся всякие наиглупейшие и при этом социально одобряемые молодежные движения типа «Наши» (нашисты), «Молодая гвардия Единой России» или «Идущие вместе». И какая у них могла быть идеология, если основная цель сводилась к пресечению оппозиционной активности и к поддержке своего покровителя – «Единой России», – а не народа или хотя бы какой-то части населения? «Так, по инициативе Кремля было создано молодежное движение «Идущие вместе», – отмечает И.А. Свертков. – Однако отсутствие вразумительной идеологии, кроме поддержки президента и «антиоранжевого» принципа, а также явные просчеты в организации деятельности движения не позволили ему оставить значимый след в российской политике. Тем более движение было дискредитировано рядом непродуманных акций в стиле публичного сжигания «аморальных» книг»[4]. Кроме того, когда публично кого-то хают, когда публично сжигают книги, этой публичностью создают необходимую рекламу объекту ненависти; недаром страна узнала о петербургской тусовке (а после 11 сентября Коран и другие исламские тексты стали бестселлерами в США). Да и вообще, действо сжигания, во-первых, напоминает тупое цирковое представление, а во-вторых, в нем можно узреть подражание гитлеровской политике, сторонники которой тоже устраивали акты сожжения. А кому подражаем – хотя бы в малой степени, – тем и становимся. По поводу сожжения «Идущими вместе» декадентских книг сделал замечание даже С. Жижек. Ссылаясь на Г. Маркузе, он заметил, что в преддверии возникновения фашизма комедия (имеется в виду комедийность этих актов сожжения) предшествует трагедии, и последующий кошмар сначала воспринимается как комедия[5]. Насколько это демократично – уничтожать какие-либо созданные человеком произведения, даже если они действительно аморальны? Более гибкий и демократичный принцип в этой области был бы таков: кто хочет это читать – пусть читает, а кто не хочет – молодец. Аморально с точки зрения нынешнего правительства не то, что на самом деле аморально, а то, что не способствует процветанию административной верхушки. Да, движение «Идущие вместе», этот путинюгенд, дискредитировало себя, но, к сожалению, не привело к дискредитации партии власти в целом.

Государственная воля, – пишет В.В. Гопко, – «это стремление системы государственного управления, реализуемое через государственные институты, к осуществлению целей, обеспечивающих развитие государства»[6]. Наверное, это определение может быть применимо к любому государственному аппарату, но относительно этатистских политических объединений, в том числе и «Единой России», оно будет актуальным в наибольшей степени. Дело в том, что единороссы, действительно, стремятся через государственные институты обеспечить именно свое развитие, а совсем не развитие общества. А государственными институтами, в данном случае, являются все государственные учреждения (школы, больницы, реабилитационные центры и даже вузы), работников которых принуждают вступить в партию, и это принуждение, несомненно, выступает средством обеспечения развития государства и только государства. Воля народа, людские интересы и потребности стали неважными. Хотя они и раньше-то не особо учитывались. Многие говорят, что ситуация в сравнении с откровенным тоталитаризмом в корне изменилась, что современность характеризуется намного большей свободой и либерализмом. Но так ли это? Разве в тюрьмы не попадают невинные люди путем фабрикации дел, которые трещат по швам? Разве укорененные в Конституции права и свободы не нарушаются? Можно ли открыто заявить о своем несогласии с общепринятой догмой? Пожалуй, если в годы сталинского террора общество держалось на молчании и страхе, которые были общепринятыми, то теперь только на молчании. Но разве этого мало? Когда люди, чьи права нагло нарушаются, молчат и ничего не делают, создается плацдарм для наступления тоталитаризма. Собственно, данное исследование посвящено именно тоталитарной ситуации сегодняшнего дня, современной России, которую снова захлестнула политика наглого террора и насилия над человеком и над его сознанием. По меткому замечанию А. Барда и Я. Зондерквиста, буржуазия создала идею о том, что парламент выражает волю народа, и эта идея работала на установление баланса между угнетателями и угнетенными; аксиома зависимости между буржуазией и пролетариатом исполняла функцию укрепления власти буржуазии[7]. Данная аксиома продолжает существовать и ныне, прикрываясь которой, истеблишмент успешно удерживает власть. Но идея о том, что государственная дума представляет группу людей, поставленных народом, совершенно не выдерживает критики. Она трещит по швам, но представители народа это не видят или не хотят видеть. Заслужить себе место в высших эшелонах власти способны не выразители народной воли, а активные защитники антинародного государства.

Эта работа может показаться читателю чрезвычайно критической. На самом деле это не совсем так. Да, работа наполнена критикой, но моей задачей было не просто донести до читателя в истинном виде некоторые политические нравы современного общества путем демонстрации их ущербности и несостоятельности, а сделать эту демонстрацию конструктивной, для чего потребовалось описать собранные факты и прокомментировать их, а также привлечь на свою сторону (впрочем, они и были на моей стороне!) множество авторов из разных областей знания и с их помощью обосновать свои взгляды. Здесь имеет место не огульная критика, а описание фактов, позволяющих ей не быть огульной и вместо этого принимать форму конструктивности и обоснованности. Да, я подвергаю усиленной критике некоторые явления современной общественной жизни, и хотелось бы, чтобы это было сравнимо с работой хирурга, удаляющего злокачественное новообразование, действия которого вряд ли можно охарактеризовать как деструктивные. Основной метод настоящего исследования – не просто критический анализ, а скальпель и молот.

К описанию фактов я решил прибавить огромное количество комментариев: как самих фактов, так и текстов привлеченных мною философов, психологов, культурологов и т.д. Критика оказывается противостоящей комментарию; критика – это анализ видимой формы, а комментарий – раскрытие скрытого содержания[8]. Когда мы раскрываем содержание какой-то проблемы и прибегаем при этом к помощи других авторов (вносим ссылки и цитаты), то используем, помимо своего текста, комментарий, направленный на анализ мыслей цитируемых нами авторов для наиболее полного раскрытия изначальной проблемы. «Критика может анализировать язык лишь в понятиях истины, точности, свойства или экспрессивной значимости»[9]. Но после этого раскрытия, когда истина становится пойманной за хвост, мы можем позволить себе использование критики, если, конечно, исходя из собственной позиции, видим в раскрытой проблеме какие-то элементы, достойные быть подверженными критическому анализу. Естественно, в момент, когда проблема недостаточно раскрыта, мы не должны приступать к критическому осмыслению, поскольку оно будет слишком преждевременным, а потому неконструктивным, малообъективным. Однако мы можем себе позволить подвергать критическому анализу некие заслуживающие этого элементы проблемы одновременно с раскрытием самой проблемы, но оцениваемый элемент должен подвергаться оценке не раньше своего раскрытия. Впрочем, на протяжении всего письма я пытался следовать этой схеме: сначала предоставить более или менее полное описание факта, а затем дать этому факту оценку.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52