1. Судебник 1497 года содержит не только общее понятие преступления, но
и понятие, которое позднее стало именоваться государственным преступлением
- крамола. Под крамолой понимались измена, заговор, переход к неприятелю
(перевет по ПСГ) и т.п. Термин носил обобщённый характер (ст.9 Судебника
1497 г., ст. 61 Судебника 1550 г.).
К государственным преступлениям также относились бесчестье государя и
брань в его адрес, поджог (как наиболее доступный способ социального
протеста).
2. Убийство - душегубство - один из видов преступлений против личности.
Особо выделяются квалифицированные виды убийства: убийство своего
господина и разбойное убийство. К преступлениям против личности также
относились оскорбление действием и словом.
3. К должностным преступлениям и преступлениям против суда и управления
относились взяточничество (“посул”), неправосудие, казнокрадство. Развитие
денежной системы привело к появлению такого состава, как
фальшивомонетничество.
4. К имущественным преступлениям относились татьба, в которой
выделялись квалифицированные виды: церковная, “головная”, а также
совершённая лихим человеком и повторная (ст.ст. 10, 11 Судебника 1497 г.),
неотличимые юридически друг от друга разбой и грабёж.11а
5. Закон пока ещё мало внимания преступлениям против религии. Наиболее
опасные случаи посягательства на церковное имущество относились к
государственным преступлениям. В остальном интересы церкви защищались
церковной юрисдикцией, церковным правом, отдельными государственными
указами.
Самым крупным кодексом России эпохи феодализма считается Соборное
Уложение 1649 года.
Однако назвать Соборное Уложение кодексом в полном смысле этого слова
нельзя. Соборное Уложение 1649 года - первый в истории России
систематизированный закон. Но Уложение заключает в себе материал,
относящийся не к одной, а ко всем отраслям права того времени. Это, скорее,
не кодекс, а небольшой свод законов. В то же время уровень систематизации в
отдельных главах, посвящённых конкретным отраслям права, ещё не настолько
высок, чтобы её можно было назвать кодификацией в полном смысле слова.
Таким образом, Уложение не является ни кодексом, ни совокупностью кодексов.
Соборное Уложение 1649 года явилось новым этапом в развитии юридической
техники. Оно стало первым печатным памятником русского права. Появление
печатного закона в значительной мере исключало возможность совершения
злоупотреблений воеводами и приказными чинами, ведавшими судопроизводством.
Будучи результатом сложных и острых классовых противоречий, Соборное
Уложение 1649 года разрабатывалось и обсуждалось в течении нескольких
месяцев. 16 июня 1648 года царь вместе с Освящённым собором (высшим
церковным органом) и Боярской думой принял решение о разработке кодекса. В
тот же день была создана специальная комиссия во главе с князем Н.И.
Одоевским. В сентябре 1648 года был созван Земский собор для обсуждения
Уложения, а 29 января 1649 года Уложение было утверждено.
Источниками Уложения являлись Судебники 1497 и 1550 годов, прежние
указы царей и великих князей, боярские приговоры, акты церковных соборов,
указные книги приказов, а также Литовский Статут 1588 года, хотя в самом
Уложении он не назван среди источников. Названные в Уложении в качестве
источников “законы греческих князей” не оказали, по мнению исследователей,
сколько-либо существенного влияния на содержание Уложения.
Уложение 1649 г. не содержит специального определения преступления. С
определённой долей уверенности можно предположить, что продолжает
действовать определение, данное судебниками, - лихое дело.
В Уложении большое развитие получили объективная и субъективная стороны
преступления.
Соучастники подразделялись на “пущих” - главных и второстепенных
виновников. Среди главных соучастников различались подстрекатели и
исполнители. Как правило, наказывались они одинаково, но в случае различной
социальной принадлежности более тяжкое наказание нёс нижестоящий по званию
или должности. Например, подьячий, написавший по наущению дьяка (дружбой
или посулом) судное дело “не делом”, т.е. необъективно, лишался руки, а
дьяк - подстрекатель подвергался лишь торговой казни (ст. 12 гл. X). К
второстепенным соучастникам относились пособники, а также люди, имеющие
косвенное отношение к преступлению: недоносители, попустители, укрыватели,
притонодержатели и др. Пособники, подразделявшиеся на “подводчиков”,
указывающих средства для совершения преступления, и “поноровщиков”,
устраняющих препятствия при его совершении, так же как и лица, имеющие
косвенное отношение к преступлению, несли наказание в зависимости от
характера совершённого деяния.
За убийство частного лица виновный подлежал смертной казни, а
“товарищев его всех бити кнутом и сослати куда государь укажет” (ст. 198
гл. X). При совершении особо опасных преступлений, например разбоя,
пособников наказывали так же, как и исполнителей (ст. 63 гл. XXI). Лица,
предоставившие разбойникам постоянное или временное убежище, карались
наравне с самими разбойниками, а лица, принимавшие на хранение вещи,
добытые преступным путём, или занимавшиеся их перепродажей, отдавались на
поруки; при отсутствии поручителей они подлежали тюремному заключению
(ст.ст. 63, 64 гл. XVI).
Несмотря на то, что Кормчая книга закрепляла принцип индивидуальной
ответственности, по Уложению ответственность по политическим делам несли
уже не только жены и дети, но и отец, мать, дядья, братья родные и
неродные, т.е. вообще весь род (ст.ст. 5-10 гл. II). Их “ведение”
подразумевалось, и они должны были доказать своё неведение.
Необходимость выяснения форм вины преступника (“которым обычаем
убивство учинилось, умышленьем ли, или пьяным делом неумышленьем”) была
четко закреплена в Уложении 1649 г. Однако случайные и неосторожные деяния
ещё мало отличались друг от друга (ст. 72 гл. XXI, ст. 4 гл. II, ст.ст.
281, 282, 223, 228 и др. гл. X).
В данный период увеличивается число смягчающих и отягчающих
ответственность лица обстоятельств. К смягчающим обстоятельствам относились
состояние опьянения (ст.ст. 69, 71, 73 гл. XXI), хотя в соответствии со ст.
17 гл. XXII оно уже может таковым и не являться; возраст, хотя точные рамки
его не определялись; крайняя нужда, а также “простота ума”, которая могла
даже влечь освобождение от ответственности. К отягчающим обстоятельствам
относились рецидив преступлений; совершение преступления с особой
жестокостью (например путём отравления), “мучительное наругательство”, а
также совершение преступления лицами с использованием своего служебного
положения. Отягчающими вину обстоятельствами считались убийство “в розбое”,
ночная кража, любое “воровство”, совершённое в церкви, на государевом
дворе, в отношении должностных лиц; предварительный сговор, совершение
преступления во время стихийных бедствий, а также при стечении
преступлений, т.е. по совокупности.
К обстоятельствам, освобождающим от наказания, относились необходимая
оборона, крайняя необходимость, неведение (ст. 77 гл. XXI), а также
помилование со стороны государя.
Развивая положение Русской Правды об убийстве ночного вора и положение
Литовского статута об убийстве в порядке обороны при нападении (ст. 19),
Уложение даёт новое понятие “необходимая оборона”. Оно допускает убийство в
порядке самообороны и обороны своего имущества. Вора можно было убить
безнаказанно не только в момент совершения преступления, но и во время
погони за ним, а также в случае оказания сопротивления при поимке (ст. 200
гл. X; ст.ст. 88, 89 гл. XXI). Защищать можно и даже обязательно не только
себя, но и соседа, а тем более хозяина (ст.ст. 16, 21 гл. XXII).
Единственным условием правомерности обороны в этом случае должно быть
предъявление “битых” в приказ. Соразмеренности средств обороны и нападения
не требовалось. Так, если во время заседания суда кто-либо, поссорясь с
противником, начнёт его бить, а тот, обороняясь, его убьёт, то он не
подлежит наказанию: “для того, что тот, кого он ранит или убьёт, сам его
перед судьями наперёд учал бити”, и убийство совершено, “бороняся себя”11б
(ст. 105 гл. X).
Крайняя необходимость, впервые намеченная Уложением, освобождает от
ответственности за истребление чужих животных в случае их нападения: “А
будет кто собаку убьёт ручным боем не из ружья, бороняся от себя; и ему за
ту собаку цены не платить, и в вину ему того не ставить” (ст. 283 гл. X).
Наказание: Обострение классовой борьбы, вызванное усилением
закрепощения и эксплуатации крестьянства, стремление господствующего класса
оградить от посягательств частную собственность вообще и главным образом на
землю, а также необходимость усиления репрессий за выступления против
существующего строя по мере централизации государства и укрепление аппарата
власти приводят к изменению цели наказания и установления его более
жестоких видов. Целью наказания стало устрашение и возмездие, изоляция
преступника от общества составляет теперь дополнительную и второстепенную
роль.
Для системы наказаний были характерны следующие признаки:
1. Индивидуализация наказания. Жена и дети преступника не отвечали за
совершённое им преступление. Тем не менее по политическим преступлениям
ответственность нёс практически весь род. Пережитки архаической системы
наказаний ещё не исчезли окончательно и выразились в сохранении института
ответственности третьих лиц: помещик, убивший чужого крестьянина, должен
был передать понесшему ущерб помещику своего крестьянина; сохранялась
процедура “правежа”.
2. Сословный характер наказания. Он выражался в назначении различного
наказания за одни и те же преступления представителям различных социальных
групп (ст. 5 гл. X).
3. Некоторая неопределенность в установлении наказания. Этот признак
прямо связан с целью наказания - устрашением. В приговоре мог быть не
указан вид наказания и использовались такие формулировки: “как государь
укажет”, “по вине”, “наказать жестоко” и др. Если даже вид наказания был
определён, не уточнялся способ его исполнения (“наказать смертию”) или мера
(срок) наказания (бросить “в тюрьму до государева указа”). Принцип
неопределённости дополнялся принципом множественности наказаний. За одно и
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20
