Мусульманско-правовая теория разработала строгие нормативные требования к объективной и субъективной сторонам кражи, которая только при определенных обстоятельствах может считаться преступлением данной категории, за которое следует наказание хадд.
Прежде всего важно отметить, что к сирка относилось умышленное и тайное хищение, а открытое присвоение чужого имущества (грабеж) не наказывалось столь строго. По учению ханифитов, хищение из закрытого помещения считается самым опасным видом хищения. Кроме того, по мнению большинства правоведов, относительно места нахождения похищенного имущества в момент кражи и права собственности на него не должно было быть «сомнения» (шубха)[47]. Это означает, что имущество должно быть тайно похищено с места его постоянного хранения, куда преступник не имеет свободного доступа. Поэтому, например, если ювелирное украшение украдено не оттуда, где оно постоянно хранится с обычными мерами предосторожности, а было подобрано на месте, в котором оно оказалось случайно, то такая кража не относится к преступлениям данной категории. Аналогично решается вопрос об ответственности за хищение из помещения, в которое вор мог беспрепятственно входить – например, если слуга украл что-либо в комнате своего хозяина, сын – у отца, гость – у пригласившего его хозяина и т.п.. Некоторые мусульманские юристы не считали преступлением хадд кражу, совершенную в общественном месте (например, в общественной бане, торговой лавке или на транспорте), а также хищение домашних животных с открытого пастбища или плодов из неохраняемого сада.
Отсутствие «сомнения» в праве собственности на похищенное имущество означает, что вещь должна находиться в частной собственности другого лица и быть украдена у самого собственника или законного владельца. Причем преступник не должен иметь каких-либо полномочий на владение или пользование этим имуществом, а также права долевой или общей собственности на него. Таким образом, присвоение общей добычи или собственности, одолженной суммы денег или взятой взаймы вещи не считалось преступлением против Бога. Данное положение – и это следует отметить особо – распространялось и на хищение государственного имущества, либо присвоение средств государственной казны, поскольку считалось, что государственная собственность принадлежит всей общине, а значит в какой-то степени самому преступнику.
В состав сирка не входят такие имущественные посягательства, как растрата, захват чужого имущества и присвоение залога. Но некоторые правоведы, в том числе Ханбал, присвоение залога относят к хищению[48].
Факихи также отличают кражу от незаконного присвоения (гасаб) чужой собственности – недвижимого имущества, раба, рабыни, денег или имущества, переданного на хранение. Если гасаб доказан, захватчик (гасиб) обязуется вернуть присвоенное имущество или уплатить стоимость его законному собственнику – малику, но какому-либо наказанию не подвергается.
Другим важным признаком сирка является то, что украденная вещь должна относиться к числу дозволенных в мусульманском праве, которые могут быть предметом оборота. Поэтому кража вина или свинины, запрещенных исламом к употреблению, не считалось преступлением хадд. Абу Ханифа и шиитские правоведы не признают данного признака и считают преступлением хищение любой вещи независимо от того, кому она принадлежит. Но ханифиты не считали преступлением против Аллаха хищение скоропортящихся продуктов и рукописных экземпляров Корана (возможно потому, что преступник практически не мог реализовать их на рынке), а также так называемых разрешенных предметов – рыбы, выловленной в естественном водоеме или дичи, застреленной на охоте в диком лесу. В отличие от них шафииты не делали изъятия для последней категории вещей[49].
Для отнесения кражи к преступлениям данной категории, стоимость похищенного имущества не должна быть ниже определенного минимума, который устанавливается в сумме от 1/4 до 1 динара согласно выводам различных толков. Мутазилиты утверждают, что если стоимость украденной вещи равна менее, чем 1/5 динара (200 дирхамов), то преступник не подвергается отсечению руки. Шафии и шиитские правоведы придерживаются иного мнения и считают, что, если стоимость украденной вещи не превышает 1/4 динара (250 дирхамов), то это наказание не применяется.
При наличии всех отмеченных условий преступление относилось к преступлениям против Аллаха. Для доказательства кражи мусульманские правоведы требовали свидетельских показаний или признания преступника.
Резко отрицательное отношение ислама к употреблению спиртных напитков (Истималаль – Мусаккар), как отмечает современный исследователь мусульманского права Л.Р. Сюкияйнен, объясняется тем, что «такое действие посягает на интеллект, представляющий собой одну из защищаемых ислам ценностей, и без которого немыслима вера в Аллаха»[50]. Среди мусульманских правоведов имеются расхождения во мнении относительно его включения в ту или иную категорию правонарушений. Большинство полагает, что употребление алкоголя является преступлением против Аллаха, поскольку сунна фиксирует точную меру наказания за него. Другие настаивают на его отнесении к разряду правонарушений категории тазир, за которые не установлена точная мера наказания, поскольку согласно одному из преданий, Пророк лично наказывал пьяниц.
Запрещение пить вино (хамр) – одно из наиболее известных установлений ислама, восходящее, согласно традиции, непосредственно к Мухаммеду. Но этот запрет появился не сразу. Массэ А. указывает, что за немногими исключениями почва Аравии неблагоприятна для возделывания винограда. Вино, по его мнению, вероятно ввозилось из Сирии и Ирана христианами и евреями, которые продавали его племени Аравии. «При жизни Мухаммеда мекканцы и мединцы охотно предавались пьянству и азартным играм, что иногда мешало выполнению религиозных обязанностей»[51] – указывает он. Поэтому Коран, который сначала рассматривал вино как божественный дар – «упоительную влагу»[52], стал предостерегать верующих против опасностей, таящихся в вине и игре[53], в конце концов на вино и азартные игры накладывается запрет: «Вино, майсир, жертвенники, стрелы – мерзость из деяния сатаны. Сторонитесь же этого может быть, вы окажетесь счастливыми»[54]. Быть может, в этом запрете вина сказалось влияние иудаизма и христианства. Вакхические поэмы мусульманской литературы показывают, что этот запрет не всегда строго соблюдался.
Итак, употребление вина рассматривается мусульманским правом как греховное деяние, стоящее в одном ряду с идолопоклонством. Запрещение пить вино формулируется в проповеди Мухаммеда после хиджры и повторяется неоднократно, причем исходным является именно представление о винопийстве как о грехе. В связи с этим странным и неожиданным оказывается тот факт, что в сурах того же периода имеются, казалось бы, диаметрально противоположные высказывания. Так, из суры XLVII, 65\15 мы узнаем, что в раю уверовавших ожидают «реки вина, приятного, для пьющих»[55]; в суре LXXXIII, 25 (мединская) говорится, что в раю «поят их (верующих) вино запечатанным»[56]. Даже при жизни Коран не возбраняет употребление сикеры (не вина!) – опьяняющего напитка, известного на Ближнем Востоке с глубокой древности: «И из плодов пальм и лоз вы берете себе напиток пьянящий и хороший удел. Поистине в этом – знамение для людей разумных!»[57] Таким образом, Коран возбраняет только вино и только при жизни. Он не запрещает употребление сикеры и других опьяняющих напитков, он обещает верующим возможность пить вино после смерти, в ином мире.
Возникает вопрос: откуда исходит это запрещение, каков его социально-этический смысл? «Неупотребление вина», по мнению И.Ш. Шифмана, «считалось одной из характерных особенностей бедуинской жизни, идеализированной древней ближневосточной традицией»[58]. Арабы – набатеи, ведшие кочевой образ жизни, воздерживались от употребления вина, не строили домов и не сеяли хлеб, преступившие это установление карались смертью. Бог Шай ал-Каум, культ которого был широко распространен у бедуинов (о чем свидетельствуют многочисленные североарабские надписи), «не пил вина»[59]; его греческая ипостась Ликург, сын Ареса бог и царь арабов, согласно «Дионисиакам» Нонна Панопольского, был антагонистом Диониса, не знавшим вина. Показательно, что Душара – главное божество оседлых набатеев – часто отождествляется именно с Дионисом.
Кочевой образ жизни в обстановке острых социально-политических конфликтов VI в. до н.э. представляет некоторым кругам оседлых иудеев своего рода идеалом, подчеркнуто противопоставленным городской оседлой жизни со всеми ее общественными неустройствами. Такого рода воззрения, по-видимому, в свою очередь, восходят к древнейшему противопоставлению угодного богу кочевничества и скотоводства неугодному богу оседлому земледелию, что нашло свое отражение, в частности, в известном предании о Каине и Авеле[60]. Рехавиты призывали возвратиться к кочевой жизни с ее свободой от пут цивилизации. Их заповеди рисуют картину жизни, точно совпадающую с тем, как И.Ш. Шифман изображает быт и нравы набатеев[61]. На первом месте среди заповедей рехавитов стоит неупотребление вина: «Не пейте вина вы и дети ваши никогда, и дом не стройте, и семя не сейте и виноградник не насаждайте, и да не будет этого у вас, но в шатрах пребывайте все дни ваши, дабы вы жили долгие дни на земле, которую вы населяете»[62].
На основе приведенных выше соображений можно представить себе употребление вина (именно вина, а не других напитков) как черту присущую по представлениям ближневосточной древности горожанам; это более или менее точно соответствует и ситуации в Аравии времени возникновения ислама, где употребление вина имело место главным образом в городах. Соответственно запрещение пить вино может быть понято как элемент социально-этической проповеди Мухаммеда, восходящей (независимо от того, сознавал это Мухаммед или нет) к древним, общим для всего Ближнего Востока представлениям, идеализирующим кочевую жизнь. Однако заслуживает внимания тот факт, что, хотя употребление вина и не было чрезмерно распространено в бедуинском обществе времени возникновения ислама, в арабской доисламской поэзии многократно говорится о питье вина и опьянении, что, несомненно, противоречит сказанному выше. Проблема происхождения этого мотива и его роли, в частности в арабской доисламской поэзии, нуждается, очевидно, в специальном исследовании; думается, однако, что не будет слишком смелым предположение, согласно которому его появление и закрепление было следствием своеобразного бунта против древних установлений и традиционного образа жизни (сравним аналогичные явления в древнегреческой поэзии: например, широкое распространение стихотворений о бегстве воина, бросившего щит, с поля боя). Тогда проповедь Мухаммеда могла бы быть направлена против отступников, нарушителей древних установлений; отсюда и представление о питье вина как о грехе, то есть сакральном преступлении.
Что касается объективной стороны данного деяния, то шииты считают преступлением не только употребление, но и приготовление любых спиртных напитков: пива (фукха) и т.п. независимо от количества. Ханифиты же считают, что употребление малого количества спиртных напитков не является преступлением. Только в случае, если выпивший теряет сознание или не может различать вещи, понимать шутку, тогда можно его подвергнуть наказанию[63].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
