философского учения на три части: физику, этику и логику. При этом сам он
в, отличие от некоторых своих последователей логику ставил на первое место,
физику на второе, этику на третье.
Учение ранних греческих стоиков ставило своей задачей ответить на вопрос о
смысле и цели жизни, и складывалась как целостная политическая система (в
борьбе с враждебным эпикуреизмом), в рамках которой ответ на любой
конкретный вопрос возможен только в том случае если он хорошо обоснован.
Зенон, например, учил, что цель человека жить «согласно с природой». Но что
же такое «природа»? Жить согласно с природой, продолжает Зенон, это то же
самое, что жить согласно с добродетелью: сама природа ведет нас к
добродетели.
В Рим стоицизм был перенесен Панаэцием из Родоса (ок. 185-110 гг. до н.э.).
Панаэций и его младший современник Посейдоний из Апамеи (ок. 135-51 гг. до
н. э.)
В Риме стоицизм поистине обрел свою вторую родину. Здесь он и умер, и здесь
он свое бессмертие. История стоицизма на римской почве на первый взгляд
может показаться своеобразным историко-философским парадоксом. Во-первых,
начиная уже с Панаэция, стоицизм все чаще входит в самые разнообразные
«эклектические» связи с другими учениями (прежде всего с платонизмом и
неоплатонизмом), начинает «смягчаться». Во-вторых, весьма проблематично
говорить и о творческом развитии стоицизма в Риме: каждый из поздних
стоиков, имеем в виду только трех: Сенеку, Эпиктета и Марка Аврелия, если
оценивать их учение чисто академически, не может быть признан вполне
оригинальным мыслителем; каждый из них лишь усиливает ту или иную
стоическую категорию, ту или иную сторону учения, мало или почти не изменяя
его в целом. Кроме того, римские стоики не столь последовательно, как
Зенон, придерживались принципов собственного учения. Иногда их жизненное
поведение лишь слегка и не в главном расходилось с теми принципами, которые
они проповедовали, но случалось - и Сенека тому примером - что оно
полностью им противоречило. И, тем не менее, стоит только произнести слово
«стоик» или «стоицизм», и в сознании людей возникает образ Рима, образ того
же Сенеки или Марка Аврелия.…Лишь немногие вспомнят при этом, что
изначальной родиной стоицизма была все-таки Греция и почти все с
философской точки зрения ценное и оригинальное в стоицизме разработано
греческими философами, а отнюдь не римлянами. В чем же дело?
Римские стоики, прежде всего и главным образом – «учители жизни», «вечные
спутники человечества, точнее, той ее части, которая по складу ума и
характера близка к стоикам. Короче говоря, стоики для стоиков. Римляне
воины, «мужи», «государственники» и завоеватели – были стоиками чуть ли не
от рождения. Их не интересовал вопрос, «оригинальна или неоригинальна» та
или иная философия, их волновало лишь одно: насколько она созвучна их
умонастроению, может ли она помочь в их нелегкой жизни, насквозь
пронизанной идеей государства и права, насколько она к ней приложима».
Стоицизм приложился прекрасно. Философия «героического пессимизма» (именно
так логично охарактеризовать стоицизм) была очень созвучна мировоззрению
римского народа. Тем более что в Рим стоицизм проник в то время, когда тот
по своему историческому возрасту соответствовал эпохе Зенона: исторические
сумерки сгущались уже и над ним. Как капитан должен покинуть тонущий
корабль последним, так и стоику римлянину предстояло в ближайшей
исторической перспективе продемонстрировать «городу и миру» свою абсолютную
выдержку и доказать свою непоколебимую верность вскормившей его империи.
Роптать ему было не на кого, надеяться не на что, нужно было только молча и
с достоинством умереть, дабы не уронить себя перед лицом вечности. Но стоик
всегда должен знать (и он знал это), что каждый его поступок встречался
скептической ухмылкой циника и что плодами его трудов воспользуется не он
сам, а некий «эпикуреец»… Вот те причины, в силу которых философия стоиков
оказалась для римлян в буквальном смысле слова «философией жизни».
Разумеется, сказанное относится не ко всем римлянам поголовно, а лишь
сознательным носителям «римской идеи». Была и еще одна причина счастливой
судьбы стоицизма в Риме (точнее сказать: «посмертной судьбы стоицизма в
Риме»): это особые отношения, которые сложились здесь между умирающим
стоицизмом и нарождающимся христианством. Многие идеи и образы Нового
Завета почти дословно совпадают с цитатами из сочинений Сенеки. Эта
близость идей Сенеки христианству уже в древности породила легенду о его
христианстве (якобы в христианство Сенеку обратил апостол Павел), что дало
повод к составлению мифической переписки между ним и апостолом Павлом.
Много родственного с христианством и у Эпиктета, который к тому же по
своему социальному положению был близок к членам раннехристианских общин.
«Родство» между стоицизмом и христианством не стоит, конечно,
преувеличивать: стоики все же, несмотря на целый ряд своих созвучных
христианству идей, оставались язычниками, например, Марк Аврелий, «хотя и
по долгу службы», все-таки организовал гонения на христиан. Но это родство
не следует и игнорировать. И может быть самое глубокое родство между
стоицизмом и христианством следует искать не в совпадении отдельных мыслей
и высказываний, а в том самоуглублении личности, на котором история
стоицизма заканчивалась, а история христианства начиналась.
Переворот, совершенный стоиками в философии можно назвать, если
воспользоваться современным термином «экзистенциальным»: чем безразличней
становится мудрей к окружающему его миру (в том числе и социальному), тем
сильнее он проникал в сокровенные глубины собственного Я, обнаруживая в
своей личности целую вселенную, ранее совершенно неведомую и недоступную. В
«Размышлениях» Марка Аврелия достигнута, по-видимому, предельная глубина
самопознания и исповедальности, доступные античному человеку. Без этого
открытия «внутреннего мира» человека («внутреннего человека» по
терминологии Нового Завета), совершенного стоиками, едва ли была бы
возможна победа христианства. Поэтому римский стоицизм можно в определенном
смысле, рассматривать как «подготовительную школу» христианства, а самих
стоиков (Сенеку, Эпиктета и Марка Аврелия) – как «искателей Бога».
Со смертью Марка Аврелия умер и стоицизм. Точнее, началось бессмертие
стоицизма. В той или иной степени, в той или иной форме стоицизм (уже не
столько как философское учение, а как определенное умонастроение,
определенный склад ума и характера) возрождался неоднократно. Стоиками были
английские пуритане, носители «духа капитализма» и основатели Новой Англии.
В России несомненным стоиком был протопоп Аввакум и многие, многие тысячи
других.
Разумеется, стоики, как наиболее активная и твердая в своих убеждениях
часть населения, в любой стране всегда составляли меньшинство. Но это было
социально значимое меньшинство, которому нередко удавалось переломить
неблагоприятную ситуацию в лучшую сторону, хотя бы при этом им самим почти
никогда не удавалось воспользоваться плодами своей победы.
.
24(2). Дж. Локк
Первым, в наиболее общем виде, задачу исследования происхождения,
достоверности и объема человеческого знания поставил перед собой английский
философ, врач по образованию и политик по роду своей практической
деятельности, Джон Локк (1632-17-4). В своем главном научном труде «Опыт о
человеческом разуме»(1690) Локк задался целью всесторонне обосновать
положение об опытном происхождении всякого человеческого знания. Первый
вопрос, который он должен был решить на пути осуществления своего замысла,
это высказать отношение к имевшей широкое распространение теории
«врожденных идей». Д. Локк категорически отвергает возможность
существования такого рода идей.
Поскольку Д.Локк отверг существование врожденных идей, то закономерно встал
следующий вопрос: каков же источник этих идей? Отвечая на этот вопрос,
английский философ ясно формулирует исходный принцип эмпиризма. "На опыте
основывается все наше знание, от него, в конце концов, происходит наше
наблюдение, направленное или на внешние предметы или на внутренние действия
нашей души, воспринимаемые и рефлектируемые нами самими, доставляют нашему
разуму весь материал мышления.
Как видно из высказывания Д.Локка, он различает два вида опыта: внешний
опыт, состоящий из совокупности определений и внутренний опыт, образующийся
из наблюдений ума над своей внутренней деятельностью. Источником внешнего
является объективный материальный мир, который воздействует на органы
чувств человека и вызывает ощущения. На этой основе, утверждает английский
мыслитель, в нас и возникают простые идеи, имеющие реальное (т.е.
объективное) содержание, сообразное самим вещам.
Внешний опыт или рефлексия — это деятельность нашего ума, когда он
занимается переработкой приобретенных идей. Разъясняя свое понимание
внутреннего опыта или рефлексии, Д.Локк подчеркивает мысль о том, что "этот
источник идей каждый человек целиком имеет внутри себя", что он "не имеет
никого дела с внешними предметами и хотя этот источник не есть чувство...,
...тем не менее он очень сходен с ним и может быть довольно точно назван
внутр. чувством". Эта хар-ка внутр. опыта призвана подчеркнуть большое
значение деятельности ума, рефлексии. Но все же, обосновывая главное
положение эмпиризма, Д.Локк неоднократно подчеркивал, что деятельность ума,
которая становится предметом рефлексии, протекает только на основе
чувственных данных, возникающих у человека раньше идей рефлексии. И вообще,
душа не может мыслить прежде, чем чувства снабдят ее идеями для мышления.
Однако при получении идей рефлексии наш ум не пассивен, а активен. Он
совершает некоторые собственные действия, при помощи которых, из простых
идей как материала и основания для остального, строятся другие. Благодаря
этой способности, ум имеет больше возможности разнообразить и уменьшить
объекты своего мышления бесконечно дольше того, чем ему доставили ощущения
или рефлексия. Вместе с тем, Д.Локк четко указывает, что ум не может выйти
за пределы тех первичних идей, которые формируются на основе ощущений.
Внешний опыт является основанием, базой всего последующего знания.
По способам образования и формирования всей идеи, по Локку, делятся на
простые и сложные. Простые идеи содержат в себе однообразные представления
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
