б) формирование и поддержание законодательного и правового пространства.
Разработанная и принятая в 1995 году Конституция республики Адыгея несет в себе скрытый заряд деструкции общероссийского социально-политического пространства. Хотя особыми статьями оговаривалось непротиворечие Конституции республики Адыгея Конституции и Основным законам Российской Федерации, на деле юридических противоречий между ними избежать не удалось.
Усилившееся влияние регионов в политической жизни страны дает возможность свести к минимуму вмешательство Центра во внутренние дела субъекта федерации. На практике такое усиление нередко приводит к смешению векторного поля политической жизни в сторону усиления центробежных сил и к стремлению региональных органов власти подмять под себя структуры центрального управления. Проводимая политика в республике Адыгея во многом имеет противоречивый характер. С одной стороны, действует принцип децентрализации и усиления регионального компонента, с другой этот принцип зачастую идет вразрез с принципом главенства федеральных структур.
Возникающие в этих условиях нарушения действующего российского законодательства, реакция на эти нарушения федерального центра не оказывают существенного влияния на внутреннюю политику республиканской элиты.[52]
в) Создание общества равных возможностей в экономической, религиозной и образовательной сферах.
Специфика национальных субъектов заключается в том, что власть заинтересована, прежде всего, в становлении национальной экономической элиты.
Возрождение национальной культуры народов Северного Кавказа привело к росту исламизма. Но, являясь традиционным элементом культуры этих народов, тем не менее, ислам за мнение столетия своего пребывания на Северном Кавказе прочно вошел в менталитет горцев и стал составляющей частью их культуры. Однако республики региона не в состоянии самостоятельно изыскать средства на возрождение многочисленных мечетей и минаретов, а также строительство мусульманских школ. Поэтому в ход идут скрытые рычаги власти в регионе, в результате чего при поддержке Саудовской Аравии на территории Адыгеи возводится мечеть, способная стать местом концентрации мусульманства на Северном Кавказе. Помещение исламской мечети в центре Майкопа с преобладающим русским населением, в республике, которая находится как анклав в центре православного Краснодарского края, имеет большое символическое значение; Адыгея должна стать тем плацдармом, с которого будет распространяться ислам и его влияние по Северному Кавказу.
Не менее активно проводится этноцентристская политика элитарными слоями региона в области образования и просвещения. В образовательной системе республики сложилась ситуация, при которой русские дети имеют значительно меньше шансов, чем адыги, получить высшее образование. На уровне законодательства это положение не прослеживается, но практика именно такова.[53]
г) Поддержание социальной стабильности и единства общества.
Построение единого общероссийского социально-политического пространства предполагает решение элитами как на федеральном, так и на республиканском уровнях достижение одной из главных задач – поддержание социальной стабильности и формирование единого гражданского общества. Оценивая состояние ряда северокавказских республик, мы приходим к выводу, что данное кредо не находит широкой поддержки. Особенно в этом плане показательна Карачаево-Черкесская республика, где местная политическая элита уже дважды разыгрывает этническую карту, тем самым, накаляя социальную и межнациональную обстановку.[54]
Сделаем некоторые выводы.
Анализ деятельности региональной политической элиты на Северном Кавказе говорит о существенном влиянии социокультурных особенностей региона на процесс функционирования элит. В связи с наличием трудно модернизируемой культурной среды, ее тяготением к традиционализму, незавершенностью становления на ее территории основ общероссийского социокультурного пространства и сложной геополитической составляющей в жизни региона, функционирование как общества в целом, так и его политических элит приобрело ряд специфических моментов.
Функционирование элиты с упором на латентные составляющие приводит к невыполнению ими своих основных функций. Данное обстоятельство может вызвать выпадение региона из общероссийского социокультурного, экономического, политического пространства.
Провозглашенный в начале 90-х гг. курс на построение в стране подлинного федеративного устройства с заложенными в нем ориентирами на самостоятельность субъектов, разделенность власти между центром и регионами, на деле обернулся невиданным синтезом третируемой управленческой некомпетентности и наглых сепаратистских амбиций.
2.2. Трансформация региональной элиты Краснодарского края в постсоветский период.
В течение последних 15 лет региональные политические элиты России непрерывно трансформируются, что неизбежно в силу преобразований всей общественной системы. Трансформации элит проявляются многоаспектно: меняются социальный состав, уровень и тип мобильности, каналы рекрутации, институциональное выражение власти, политические ориентации и формы политического участия. Нельзя осмыслить региональный политический процесс, если не установлены основные показатели состояния элиты – основного из ведущих субъектов процесса. Конечно, трансформация региональных элит не может быть объяснена только в замкнутом кругу факторов субнационального уровня проявления. Следует учитывать воздействия общероссийских процессов, взаимоотношений «центр-регионы», а также межрегиональных связей, отношений «регион-местные сообщества».
За основу рассмотрения трансформаций элит надо взять термин «политическая система». Как известно, политические системы представляют собой взаимодействие элементов (подсистем): институциональной, политико-культурной, нормативной, коммуникативной. Традиции российской системы элит продолжают воспроизводиться и действовать. Поэтому остаются в силе такие качества элит, как: преобладание административно-властных групп над негосударственными субэлитами; иерархическое строение; патрон-клиентарные отношения на основе личной лояльности лидеру управляющей «команды»; слабость партийных элит и элит общественных движений в общей системе элит.
Региональная власть своеобразна в виду своего пространственного объема. Она представляет собой подсистему общегосударственной власти, а значит, проводит в жизнь стратегию «центра», служит средством распространения инноваций. Но одновременно региональная власть выражает (пусть непоследовательно и корыстно) интересы своего сообщества, сглаживает централизаторские импульсы «сверху», поддерживает определенную автономию своего курса и строения. Региональная власть обеспечивает баланс политических интересов, учет требований сообщества в управленческих решениях. Тем самым обеспечивается двойная легитимность власти региона: перед лицом и населения, и власти общенациональной. Эффективное существование региональной власти означает, что она обеспечивает горизонтальную и вертикальную интеграцию элитных группировок. Причем политические элиты не сводятся к правящим слоям госслужащих, а означают всю совокупность высокостатусных страт сообщества, которые могут реально влиять на принятие политических решений и участвуют в распределении ресурсов власти. В России особенно велика роль неформальных обменов ресурсами, административного предпринимательства, «сетей» негласных отношений между госаппаратом и бизнес-слоями.[55]
Начнём позиционный анализ элиты Краснодарского края с институциональных структур её власти. Как и в ряде других регионов (Республике Коми, Астраханской и Ростовской областей), в Краснодарском крае проявлялось доминирование административно-политической элиты. Она обладала и продолжает обладать ресурсами влияния, на порядок превосходящими ресурсы элит оппозиционных партий и общественных движений, негосударственных средств массовой информации. Глава региона, служащие органов государственной власти на уровне региона и депутаты законодательных (представительных) органов стали основными группами в составе политической элиты. Именно они участвовали в принятии важнейших политических решений, обладали официально подтвержденным высоким статусом в региональном сообществе. Как и во всей постсоветской России в Краснодарском крае после короткого соперничества субэлит «ветвей» власти установился приоритет исполнительной власти. С 1994 г. ключевым властвующим субъектом в регионе окончательно становится губернатор (глава администрации края).
Реформы государственной власти начались в Краснодарском крае, как и во всей России, весной 1990г. Тогда состоялись первые альтернативные выборы участников Съезда народных депутатов РСФСР, а также краевого Совета народных депутатов. Впервые был выработан опыт гласного и подконтрольного обществу рекрутирования элит представительной власти. Запрещается совмещение партийных и государственных должностей. В 1990г. центр реальной власти в крае переместился из краевого комитета КПСС (первый секретарь крайкома А.В. Маслов) в крайсовет (председатель – Н.И. Кондратенко).
Политические институты региональной власти 1990-х гг. складывались в обстановке стремительного общественного кризиса, неопределенности целей реформ и слабости новых элит – инициаторов новшеств. Следует также учесть, что децентрализация власти привела к несовпадению реформ общенациональных и региональных структур власти.[56]
Поворотный момент в реформе институтов власти Краснодарского края – поражение Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), победа сторонников Президента РСФСР и демократического курса 22 августа 1991 г. Поскольку председатель Краснодарского крайсовета Н.И. Кондратенко и председатель краевого исполнительного комитета Советов Н.И. Горовой сочувствовали ГКЧП, они были освобождены от своих должностей. В отношении Кондратенко юридической основой отставки было постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 августа 1991 г. с формулировкой: «за поддержку ГКЧП, нарушение Конституции и законов РСФСР». Горовой был отстранен от должности по Указу Президента РСФСР от 21 августа 1991 г. одновременно с многими другими председателями край(обл)исполкомов.
Реальная политическая власть в регионах перешла к главам администрации краев (областей). По постановлению Верховного Совета РСФСР от 21 августа 1991 г. Президент России получил право назначать и смещать глав администраций в рамках своих дополнительных полномочий. Первым в стране был назначен именно глава администрации Краснодарского края – В.Н. Дьяконов (по Указу Президента РСФСР 24 августа 1991 г.). Состав Администрации края в основном формировался из состава Комитета по защите конституционного строя РСФСР, действовавшего в Краснодаре 19-21 августа 1991 г. в составе В.Н. Дьяконова и политических деятелей демократических взглядов. В конце августа Пятая сессия Краснодарского крайсовета народных депутатов приняла к исполнению Указ Президента РСФСР об отстранении Н.И. Кондратенко от должности, отправила в отставку Президиум крайсовета. Председателем Краснодарского крайсовета народных депутатов был избран А.М. Ждановский, доцент исторического факультета Кубанского государственного университета.[57]
В Краснодарском крае система органов исполнительной власти реформировалась с осени 1991 до лета 1992 г., когда структуру Администрации края утвердил губернатор. Сложилась четырехуровневая иерархия внутри исполнительной власти: глава администрации, его заместители (по отраслям управления), 13 департаментов, соподчиненные им комитеты и отделы. Глава администрации края непосредственно руководил правоохранительными органами, военкоматами, управлением юстиции, налоговой инспекцией края, антимонопольным комитетом и т.д. К концу 1992 г. глава администрации края завершил полную смену глав всех 48 районов и городов регионального подчинения Кубани. Такие полномочия способствовали авторитарному стилю управления первого губернатора В. Н. Дьяконова. Губернатор также назначал и смещал состав правительства края.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
