в этом плане опознавательные процессы с точки зрения их правового
регулирования, когда они являются составной частью другого основного
процессуального действия.
Прежде всего следует оговорить, что опознание может быть признано
составной частью другого действия, если оно осуществлялось путем
предъявления объекта лицу, с которым это последнее действие проводилось,
или специально приглашенному для этой цели лицу.
Предъявление для опознания объекта лицу, с которым осуществляется
основное процессуальное действие, проводится с объектами уникальными или
имеющимися с нескольких экземплярах, когда местонахождение остальных
объектов не известно, то есть невозможно предъявить их для опознания в
порядке ст. 165 УПК. По поводу подобных рекомендаций некоторых юристов о
предъявлении уникальных вещей в единственном числе, А.Я. Гинзбург писал: «С
таким предложением нельзя согласиться, во-первых, потому, что в
процессуальном законе не указано такое исключение , а во вторых, в случае
показа одной вещи исчезает сущность предъявления для опознания».1 Далее, в
своей работе, А.Я. Гинзбург правильно рекомендует осуществить такой показ
уникальной вещи в процессе допроса и результат узнавания в протоколе
допроса.2
Предъявление для опознания объекта лицу, с которым осуществляется
основное процессуальное действие, например, допрос, также имеет место, в
случаях, когда цель предъявления для опознания не имеет по делу
самостоятельного значения и состоит лишь в выяснении отношений связи
опознающего с одним или несколькими объектами для последующего иного
исследования. Предъявление для опознания таких объектов имеет место при
допросе свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, очной ставке.
Так, А.Н. Васильев, анализируя тактику допроса свидетеля и потерпевшего,
рекомендует напомнить о происшествии «путем предъявления какого-либо
вещественного доказательства или фотографии места происшествия».3
Аналогично мнение и у Н.Г. Бритвич, который указывает на
практикуемые в процессе допроса тактические приемы, содержанием которых
является предъявление объектов с целью оживления ассоциативных связей в
памяти допрашиваемого и получение более полных показаний, в частности, для
выяснения обстоятельств, связанных с происхождением и свойствами объекта,
либо изобличения лица, дающего заведомо ложные показания.4
Указанные А.Н. Васильевым и Н.Г. Бритвич приемы отличаются не
только от предъявления для опознания как самостоятельного действия, но и от
приведенной выше ситуации предъявления при допросе уникальной вещи,
указанной А.Я. Гинзбург.
По данному вопросу, З.Г. Самошина правильно писала: «На наш
взгляд, эту проблему необходимо решать следующим образом. Если вопрос о
том, наблюдал ли допрашиваемый ранее тот или иной объект, не возникает, а
объект предъявляется как заведомо знакомый, то в целях получения
информации, входящей в предмет допроса, проводить предъявление для
опознания не надо».5 В указанных ситуациях, предъявление объектов обычно
производится после свободного рассказа и фиксируется в форме вопроса, в
котором четко ставится опознавательная задача, результат опознания
записывается в протоколе допроса (или судебного заседания). Узнавание может
быть зафиксировано и на очной ставке, когда, например, необходимо по
тактическим соображениям одновременное предъявление объекта двум лицам, в
показаниях которых по поводу этого объекта имеются существенные
противоречия.
Правовое регулирование опознавательного процесса при допросе, очной
ставке, осмотре места происшествия и других действиях обеспечивается
нормами, регламентирующими эти действия. Акты опознания в этих случаях
оцениваются в совокупности с другими обстоятельствами, установленными при
проведении основного действия.
При производстве некоторых следственных действий может возникнуть
необходимость в приглашении потерпевшего с целью опознания конкретных
предметов, а также специалиста для определения групповой принадлежности
каких-либо объектов. Так, З.Г. Самошина в своей работе указывает: «На
практике иногда объекты предъявляются в ходе осмотра или обыска с целью
выяснения, не принадлежат ли они какому-либо лицу, не видели ли их ранее и
т.д. При этом обычно руководствуются быстротой и упрощением
деятельности».6
Действительно, лицо, у которого похищены определенные предметы
(или материально-ответственное лицо), может быть приглашено для участия в
обыске или осмотре с целью опознания украденных предметов. Обычно это имеет
место в случаях, когда описание похищенных предметов (особенно массового,
стандартного производства), данное их собственником, не содержит признаков,
по которым они могли бы быть выделены из числа таких же объектов и изъяты
производящим лицом. Конечно, следует стремиться ограничить предъявление
предметов в ходе осмотра и обыска исключительно необходимыми случаями,
например, если предъявление их необходимо для преследования преступника по
«горячим следам» и т.п., и поскольку в момент осмотра и обыска многие
обстоятельства, могущие обусловить необходимость в познании, следователю
еще не известны. Предъявляя же объекты, он лишает себя возможности провести
это действие.
При опознании во время обыска или осмотра, в указанных выше
случаях, протокол предъявления для опознания не должен составляться. Запись
о факте опознания предмета может делаться в протоколе соответствующего
следственного действия. Участие же потерпевшего в обыске в УПК не
оговорено (об участии потерпевшего упоминается в ст. ст. 179 и 183 УПК,
регулирующих проведение осмотра и следственного эксперимента).
Целесообразность же такого участия иногда очевидна, поскольку сам
следователь не всегда может выявить искомый предмет, если ему не известны
его индивидуальные признаки.
Проверка показаний опознающего может быть осуществлена путем
проведения следственного эксперимента.7 С точки зрения использования
опознавательного процесса при следственном эксперименте чаще всего
проверяется возможность и опознания его в определенных условиях. Решающее
значение при осуществлении следственного эксперимента на установление
возможности восприятия и опознания объекта в конкретной ситуации имеет
максимально возможное приближение условий эксперимента к условиям
первичного восприятия и опознания. 8
Доказательственное значение рассмотренных опознавательных актов
определяется их связью с подлежащими доказыванию обстоятельствами, то есть
их местом во всей совокупности доказательств по делу.
4. 2.Не регулируемые законом опознавательные процессы
в уголовном судопроизводстве
Проверка показаний на месте – это действие известно судебно-
следственной практике давно как «выход (выезд) на место» и под другими
названиями, но УПК оно не регламентировано.
Следует отметить прежде всего то обстоятельство, что проверка
показаний на месте не всегда сводится к проверке и уточнению показаний.
Известны ситуации, когда обвиняемый не может точно описать, но согласен
указать место, где было совершено преступление, захоронен труп, спрятано
орудие преступления и т.п. Иногда допрашиваемый затрудняется описать какое-
либо место, участок пространства или объект на нем, находящийся среди
других однородных объектов. Наконец, в некоторых случаях указанные лицом
места, строения, или другого объекта имеет самостоятельное
доказательственное значение как неоспоримое свидетельство осведомленности,
доступной лишь непосредственному участнику события.
В таких ситуациях объяснения, которые дает «выходящее на место»
лицо, не являются «воспроизведением» ранее данных показаний. Эти
объяснения сопоставляются не с показаниями, а с данными, установленными
ранее при осмотре места происшествия или полученные при допросе других лиц.
«Нецелесообразно отказываться от воспроизведения показаний на месте, -
писал и А.Н. Васильев и С.С. Степичев, - только потому, что в данный
момент следователь не располагает другими доказательствами, с которыми он
мог бы сопоставить результаты этого следственного действия».9 Эти
доказательства могут быть получены позже. В дополнение можно привести
цитату из работы Л.А. Соя-Серко, где он писал: «Доказательственное значение
для дела в ряде случаев имеет не только проверка осведомленности лица
относительно обстановки на месте события, но и выявление явной
осведомленности его о других обстоятельствах преступления. Поэтому проверка
показаний может быть действенным средством разоблачения оговора и
самооговора».10
Действительно, осведомленность лица о месте, где совершено
исследуемое преступление, о пространственной размещенности на нем объектов
в рассмотренных случаях имеет психологическое обоснование. Оно может
указать на определенное место, участок пространства и расположенные в его
границах объекты лишь при условии их личного восприятия, после чего и
возможно опознание. Особенности некоторых ситуаций, однако, полностью не
исключает из этого действия элемента проверки, но опознание все же остается
главным, преобладающим элементом.
Многие криминалисты относят к объектам предъявления для опознания
участки местности, сооружения и другие помещения, но не касаются вопроса о
способе предъявления таких объектов для опознания. Лишь А.Я. Гинзбург,
высказывал мнение, что опознающему следует предъявить «несколько участков
местности или помещений, однако не одновременно, а отдельно».11 Но А. Я.
Гинзбург не объясняет, в какой последовательности должны предъявляться
участки местности и помещения и каким образом производится предъявление,
кто приводит опознающего на другие участки местности и в помещения, в
которых он не был. В тех случаях, когда участок местности или помещение
не известны следователю, не возможно также выполнение правила о подборе
сходных участков местности или помещений, то есть предъявление этих
объектов в соответствии с требованиями ст. 165 УПК неосуществимо.
Таким образом, использование опознавательного процесса, объектами
которого являются какие-либо участки местности, здания, сооружения и другие
неподвижные объекты на ней, возможно не иначе как в форме проверки
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21
