чрезвычайно сложный вопрос. «Онтологическое доказательство бытия Бога» уже
рассматривалось. Философы придерживаются разных мнений относительно того,
возможно ли в принципе — с точки зрения логики — такое доказательство. Для
религиозной веры здесь нет сомнений, для нее это скорее «опытный факт» (где
опыт понимается в специфическом смысле, не тождественном с обычной
«эмпирической»). Вопрос в том, можно ли доказать бытие Бога неверующему —
разве это не важно для него? Да и сами виды реальности, их социальная и
личная значимость крайне важны: одно дело бытие намерения, скажем, украсть
и другое •— осуществленное намерение, когда его бытие в форме цели
становится бытием в виде реального факта.
Проблема реальности имеет огромное значение для науки. Во-первых, это
относится к разнообразным «необычным явлениям». Возьмем, например,
экстрасенсорные феномены, связанные с излучением живыми системами энергии и
информации. В силу своей крайней необычности эти явления многим
представляются загадочными, таинственными, даже сверхъестественными. Но
ведь, как показывают многочисленные опыты и наблюдения, эти явления
существуют. Следовательно, они естественны в своем реальном бытии. Поэтому
можно сказать, что ;само представление о сверхъестественном характере этих
явлений обусловливается не сущностью этих явлений, а ошибочным пониманием
их сущности.
Точно так же мышление современного человека занято поисками внеземного
разума, хотя у некоторых это и вызывает насмешку. ' Вообще, естественным
мы считаем (или склонны считать) то, что существует и действует согласно
известным современной науке законам, т.е. то, что вписывается в исторически
сложившуюся на сегодняшний день научную картину мира. Естественное в таком
•смысле не надо переоценивать, а «сверхъестественное» — соответственно
недооценивать.
Во-вторых, известно, что и реальность, и истина об этой реальности, и
смысл даже самих развитых частных наук есть всегда частные виды и
реальности, и истины и что все это доступно и даже необходимо в пределах
некоторой специальной области, но это способно утратить и саму предметную
область, и истинность, и осмысленность за ее пределами.
Различные научные понятия в ходе исторического развития переходили
из области чисто теоретической в вещественную, приобретали «материальный
статус» и наоборот. Долгое время атомы и молекулы, электрон, ген и т.п.
существовали только как удобные теоретические схемы, причем господствовало
убеждение, что «их никто не видел и не увидит». Но достаточно быстро, под
влиянием ли поразительных экспериментов типа измерения заряда
одногоединственного электрона, или появления глубокой теоретической
концепции — двойной спирали ДНК (т.е. структуры гена) все эти понятия
«овеществились», приобрели исключительно прочный материально-бытийный
смысл. С другой стороны, весьма убедительное для современников понятие
эфира как материальной субстанции, светоносной среды, столь же быстро
«развеществилось» после создания теории относительности. Нынешний
онтологический статус эфира весьма проблематичен (подробнее см. в
параграфах, посвященных пространству и времени).
Художественное реально совершенно по-особому, несводимо к физическому и
вообще естественно-научному бытию. Естествознание не может объяснить
природу прекрасного. Это не физическая, а эстетическая реальность, по сути
своей объектно-субъектная, человечески окрашенная. Очарование девственной
природы, волнующие наше сердце переливы морских волн, багряный закат
солнца, брызжущее всеми красками северное сияние, величественное молчание
гор или шумящий лес. Что может сказать нам об этом физик — именно как
физик? Он опишет физическую суть звуковых колебаний, сообщит при этом, что
багряность связана с излучением электромагнитных волн такой-то длины и
частоты. Но исчерпывается ли физической реальностью то чувство восхищения,
которое при этом испытывает человек, внемлющий всему этому? Конечно, нет. И
вообще — что это за реальность: восхищение? Тут нужен иной язык — язык
музыки и красок, язык поэзии, мастерство художественного слова.
Аналитическому уму физика здесь вообще нечего делать. Для него — в рамках
его физического мышления — не существует ни цветов, ни звуков. Спросите
физика, что такое цвет, и он тут же переведет ваши ощущения на свой физико-
математический язык, на котором звук уже не звучит, свет уже не искрится
красками, а вибрируют воздух и электромагнитные волны.
37. Проблема истины в философии. Роль научной рациональности
Что есть истина? Красота и ценность истины.
В солнечных лучах сознания истина предстает в собственной и живой форме
знания. Извечна гармония истины и красоты. В глубокой древности египетские
мудрецы в
знак непогрешимости и мудрости носили золотую цепь с драгоценным
камнем, называвшуюся истиной. Неувядаемая красота, гармония и благородство
Парфенона — древнегреческого храма богини мудрости Афины Паллады —
символизируют могущество мудрости и непобедимость истины. В мифологическом
образе истина — прекрасная, гордая и благородная женщина; иногда это богиня
любви и красоты Афродита в колеснице, влекомой голубями — вечным символом
мира.
Стремление к истине и красоте как высшему благу есть, согласно Платону,
исступленность, восторженность, влюбленность. Надо любить истину так,
говорил Л.Н. Толстой, чтобы всякую минуту быть готовым, узнав высшую
истину, отречься от всего того, что прежде считал истиной.
Величайшие умы человечества всегда видели в истине ее высокий
нравственно-эстетический смысл. Когда, например, Ф.М. Достоевский
утверждал, что красота спасет мир, то он, конечно же, был далек от каких бы
то ни было религиозно-мистических мотивов, но говорил именно об этом
высоком смысле истины, отрицая ее сугубо утилитарный, прагматический смысл.
Действительная истина не может быть ущербной:
простая ее лишь прагматическая полезность может служить нравственному
возвышению человечества.
Понятие истины человечество соединило с нравственными понятиями правды
и искренности. Правда и истина — это и цель науки, и цель искусства, и
идеал нравственных побуждений. Истина, говорил Г. Гегель, есть великое
слово и еще более великий предмет. Если дух и душа человека еще здоровы, то
у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь. Отношение
человека к истине выражает в какой-то мере его суть. Так, по словам А. И.
Герцена, уважение к истине — начало мудрости.
Духом бескорыстного искания истины полна история цивилизации. Для
подвижников науки, искусства искание истины всегда составляло и составляет
смысл всей жизни. Память о них хранят благодарные потомки. История помнит
искателей истины, рисковавших ради нее репутацией, подвергавшихся травле,
обвинявшихся в шарлатанстве, умиравших нищими. Такова судьба многих
новаторов, пионеров науки. У входа в храм науки, как и у входа в ад, должна
быть надпись: «Страх не должен подавать совета!»
Истина — величайшая социальная и личная ценность. Она укоренена в жизни
общества, играя в нем важную социальную и нравственно-психологическую роль.
Ценность истины всегда неизмеримо велика, а время ее только увеличивает.
Великие истины гуманизма, принципы социальной справедливости оплачены
кровью и смертью многих из тех, для кого искание правды и защита интересов
народа составляли смысл существования, кто сделал нас просвещеннее, умнее,
культурнее, раскрыл истинный путь к счастью и прогрессу.
Истина, ошибка, заблуждение и ложь. Обычно истину определяют как
соответствие знания объекту. Истина — это адекватная информация об объекте,
получаемая посредством его чувственного или интеллектуального постижения
либо сообщения о нем и характеризуемая с точки зрения ее достоверности.
Таким образом, истина существует не как объективная, а как субъективная,
духовная реальность в ее информационном и ценностном аспектах. Ценность
знания определяется мерой его истинности. Другими словами, истина есть
свойство знания, а не самого объекта познания. Не только совпадение знания
с предметом, но и предмета с познанием. Мы говорим, например, об истинном
друге и понимаем под этим человека, поведение которого соответствует
дружбе. Истина предметна, ее нужно не только постичь, но и осуществить.
Нужно создать предметный мир, соответствующий нашим понятиям о нем, нашим
моральным, эстетическим, социально-политическим, экономическим потребностям
и идеалам. Такое понимание истины открывает более тонкие и адекватные ее
связи с Красотой и Добром, превращая их единство во внутреннее
дифференцированное тождество.
Знание есть отражение и существует в виде чувственного или понятийного
образа — вплоть до теории как целостной системы. Истина может быть и в виде
отдельного утверждения, и в цепи утверждений, и как научная система.
Известно, что образ может быть не только отражением наличного бытия, но
также и прошлого, запечатленного в каких-то следах, несущих информацию. А
будущее — может ли оно быть объектом отражения? Можно ли оценить как
истинную идею, выступающую в виде замысла, конструктивной мысли,
ориентированной на будущее? Видимо, нет. Разумеется, замысел строится на
знании прошлого и настоящего. И в этом смысле он опирается на нечто
истинное. Но можно ли сказать о самом замысле, что он истин? Или здесь
скорее адекватны такие понятия, как целесообразное, реализуемое, полезное —
общественно-полезное или полезное для какого-то класса, социальной группы,
отдельной личности? Замысел оценивается не в терминах истинности или
ложности, а в терминах целесообразности (обеспеченной нравственной
оправданностью) и реализуемости.
Содержится ли объективная истина или ложь в таком утверждении, как
«удовольствие является добром», в том же самом смысле, как в суждении «снег
является белым»? Чтобы ответить на этот вопрос, потребовалось бы весьма
долгое философское обсуждение. Одно можно сказать: в последнем суждении
речь идет о факте, а в первом — о нравственных ценностях, где многое носит
относительный характер.
Таким образом, истину определяют как адекватное отражение объекта
познающим субъектом, воспроизводящее реальность такой, какова она есть сама
по себе, вне и независимо от сознания. Это объективное содержание
чувственного, эмпирического опыта, а также понятий, суждений, теорий,
учений и, наконец, всей целостной картины мира в динамике ее развития. То,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76
