Жизнь покажет правоту идей, изложенных выше, в других странах это уже доказано. Если к экономическому благополучию все страны приходят примерно схожими путями, то зачем же Казахстану нужно идти особым путем, которым никто уже не пользуется? Или мы обречены идти к этому в течение 150 лет?

Ничего удивительного не будет в том, если завтра мы обратимся за рубеж за займами, а че­рез несколько лет окажемся в долговой яме и «нищета при богатстве» станет характерной чертой страны на долгие годы. Это будет тем реальнее, чем быстрее мы продадим нефтяную отрасль. Ясно, что тогда многие сегодняшние инициаторы этой сомнительной экономической политики окажутся за пределами страны или будут процветать в другом бизнесе, а власть будет объяснять наши неудачи очередными сложностями, ошибками и просчетами. Как мы любим вместо «пред­видения» заниматься «поствидением»! И тогда они в лучшем случае смогут сказать: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда».

Глава VII. Трансформационный процесс и проблемы макроэкономической стабилизации

§ 1. Годы углубления системного экономического кризиса: институциональная и производственная «ловушка»

Казахстан начал свои трансформационные рыночные реформы в 1992 году в условиях уже нарастающего системного экономического кризиса: резко возрастающей инфля­ции, разлагающейся финансово-денежной системы, когда рубль перестает выполнять функции полноценного платежного средства как в потребительском, так и в производственном секторах, все усиливающегося спада производства и роста безработицы, ухудшающегося социального по­ложения населения, полностью деморализовавшейся политической и правоохранительной систе­мы, силовых структур - армии, КГБ и МВД. Это был не обычный циклический или экономиче­ский кризис, он был системным, т.е. кризисом всего общественно-политического строя, который господствовал в СССР и ряде других стран Европы, Азии и Латинской Америки. Поэтому вы­ход из него был намного сложнее, чем выход капиталистических стран из Великой депрессии 1929-1933 годов. Нужно было преодолевать экономический кризис с одновременной сменой по­литической системы, т.е. всех государственных институтов и механизмов регулирования обще­ственно-политических, экономических и социальных процессов. Причем последние было прин­ципиально невозможно трансформировать в рыночные институты и механизмы, их нужно было непременно радикально менять, т.е. ликвидировать старые и создавать новые. Была ли другая стратегия изменения государственных институтов в постсоветских государствах, в частности в Казахстане и России? Лауреат Нобелевской премии Дж. Стиглиц считает, что была. «Какова альтернативная стратегия изменений? Лучше начать с существующих институтов и попытаться (подчеркнуто мною. -А.Е.) побудить их к постоянно нарастающей трансформации, а не пытать­ся «коренным образом» устранить их для того, чтобы начать с «чистого листа»1'Стиглиц Дж: Куда ведут реформы?//Мат-лы сжсгод. банковск. конф. по развитию экономики. Всемирный банк, 28-30 апреля, 1999. Вашингтон, O.K. С. 30. Он упрекает российских экономистов в «более глубоком непонимании основ рыночной экономики, а также в неверном понимании основ процесса институциональных реформ, и что они не смогли понять современный капитализм»2. 'Стиглиц Дж: Куда ведут реформы?//Мат-лы сжсгод. банковск. конф. по развитию экономики. Всемирный банк, 28-30 апреля, 1999. Вашингтон, O.K. С. 30

Возможно, реформаторы действительно не понимали основ рыночной экономики, совре­менный капитализм. Однако, читая статьи самого Стиглица и ознакомившись с его рекоменда­циями для проведения реформ в России, его можно подвергнуть не меньшей критике, а именно упрекнуть в непонимании основ советской системы, ее плановой экономики и в полном непред­ставлении того, что значит перейти из глубокого кризисного советского социализма к современ­ному капитализму. Только не понимающий этого ученый мог утверждать, что начинать надо было с существующих институтов и «попытаться» трансформировать советские государствен­ные институты, которые работают не по законам, а по решениям ЦК КПСС и правительства СССР, выступлениям Генерального секретаря и обслуживают функционирование тоталитарной советской социалистической и политической системы, антагоничной по своим целям, задачам и механизмам капитализму и его рыночной экономической системе. Это при том, что весь на­род и все кадры в этих институтах, за исключением нескольких сотен демократов, не приемлют капитализм и рыночную экономику, не говоря уже о том, что они вовсе не знают и не понимают, как эта система функционирует и как люди в ней работают. Трудно представить, с каких, напри­мер, существующих законов следует начинать, а какие «попытаться» трансформировать, если в СССР существовало всего три закона: Конституция СССР, Основной кодекс и Закон о труде. Используя выражение «попытаться побудить», Дж. Стиглиц показывает свою неуверенность в том, что реформаторам удастся приучить эти институты - советские суды, прокуратуру, Госплан, Госбанк СССР, министерства и ведомства - к постоянно нарастающей трансформации. А другие институты, которые можно было бы и «побудить», как, например, вся законодательная, налоговая система и институты, коммерческие банки, фондовые рынки, кредитная система, пенсионные фонды и многие другие, без которых рыночная экономика не может начать функционировать, вовсе отсутствуют в СССР. Спрашивается, что и как следует трансформировать?

Он сам признает, что в социалистических странах мало (а в каких социалистических стра­нах есть? - А.Е.) или же нет совсем прецедента банкротства, и считает, что необходимо соз­дать институты банкротства (где последовательность, ведь он утверждал, что начинать надо с существующих? - А.Е.). Правда, расшифровывая Шумпетеровское выражение «созидательное разрушение», Стиглиц подсказывает, что, наряду с банкротством множества фирм, которые про­исходят даже в давно существующих рыночных экономиках, активные программы создания и сохранения рабочих мест путем содействия предпринимательству должны идти рука об руку, а может, и предшествовать вызванной банкротством перестройке. Но это делается в странах с давно существующей рыночной экономикой, где есть, что тратить и куда тратить. В Казахстане и России как раз банкротство не производилось, чтобы не терять рабочие места. Хотя во многих случаях это были фиктивные рабочие места. Только вот о какой активной программе содействия таким предприятиям может идти речь, когда в этих странах нет никаких ресурсов, их экономика еще с конца 80-х находится в глубокой депрессии, деньги не работают, а финансово-денежная система развалена.

Таким образом, можно заключить, что в постсоветских странах социальных и иных инсти­тутов, которые нужно было «попытаться побудить» трансформироваться в институты рыночной экономики, либо не было, либо их трансформация была невозможна. Они целиком и полностью были подчинены целям и задачам социалистического общества, которое является антиподом капиталистического. Они привыкли работать в условиях централизованной плановой экономики, альтернативной рыночной. У них не было ни знаний, ни опытных кадров. Процессы и механизмы их регулирования не были пригодными для обслуживания рыночной экономики. Они не подле­жали никакой трансформации, т.к. были в корне не совместимы. Поэтому у реформаторов остава­лось только одно решение - разрушить их до основания и создать на их месте новые институты. И это не прихоть и не чье-то желание, а необходимость.

Поэтому перед страной стояла следующая задача: вывести экономику из глубокой депрес­сии при одновременном проведении системных структурных и институциональных рыночных реформ, что составляет суть трансформации плановой экономики в рыночную. Возник вопрос «с чего?»: с чего начать? Для реформаторов ответ был один: с либерализации цен и превращения скрытой инфляции в открытую, с ростом цен в 2-3 раза, и бороться с ней уже известными в ры­ночной экономике механизмами. Сама собой напрашивалась необходимость введения политики макроэкономической стабилизации, главная цель которой состоит в том, чтобы «остановить рост цен, ввести инфляцию в приемлемые границы, создав тем самым условия для роста экономики и уровня благосостояния населения»1. Этими условиями было достижение финансовой стабильно­сти, нормального функционирования денежной системы, ибо без твердой (надежной) валюты в стране невозможен рост экономической активности, за которой следует рост самой экономики.

Между тем, как нетрудно было заметить из раздела «Шоковая терапия», так думали не все. Большинство политиков, экономистов, специалистов предлагали начать трансформационный процесс сразу после оздоровления и роста экономики, структурной модернизации и т.д. Проведе­ние макроэкономической стабилизации считали политикой, диктуемой западными институтами, такими как МВФ и ВБ, попыткой «западников» использовать у нас монетарную теорию, которая, мол, нигде не применяется и не признается многими западными учеными, и т.д. и т.п. Сами они с этой теорией знакомы не были и пользовались информацией из третьих рук. Тем самым они по­казывали незнание трудов и В.И. Ленина, учение которого преподавали студентам в вузах. Не кто иной, а сам Дж. М. Кейнс писал: «Ульянов-Ленин утверждал, что наилучший способ уничтожить капиталистическую систему — это ослабить и разложить ее валюту посредством инфляции»2. Следовательно, надежные деньги - первичны, а рост производства - вторичен. Чтобы сделать деньги надежными, необходимо подавлять инфляцию, что можно сделать только монетарными, т.е. денежно-кредитными инструментами.

Но в Казахстане «не все были дома», в прямом смысле. Во-первых, платежным средством оставался российский рубль, поскольку в 1992 году республика не стала вводить свою нацио­нальную валюту или суррогатную валюту, как это сделали некоторые бывшие союзные респу­блики. Причем, естественно, эмиссионная функция оставалась за Центробанком Российской Фе­дерации, и Казахстану пришлось выпрашивать необходимые денежные средства у правительства России, которое старалось отпускать запрашиваемые суммы согласно своей денежно-кредитной политике. Конечно, вначале ему чаще всего не удавалось придерживаться данного условия, по­этому уже в середине лета 1992 года российское правительство решило выдавать запрашиваемые суммы в государственный долг, открыть с 1 июля 1992 года специальные корреспондентские счета для ведения межгосударственных взаиморасчетов в СНГ и установить котировку безна­личных денег стран рублевой зоны. Казахстан теперь должен был оформить свою задолженность как государственный долг России со всеми условиями погашения внешнего долга.

'Ясин Е. Российская экономика. М., 2003. С. 244.

2Долан Дж. Э. и др. Деньги, банковское дело и денежно-кредитная политика. М.-Л., 1991. С. 248.

Более того, российское правительство потребовало от всех стран СНГ, использующих рубль в качестве своего денежного знака, использовать его по правилам Центробанка РФ, делегировать ему функции своих национальных банков и даже передать свои золотовалютные резервы. Эти страны должны были принять все условия ЦБ РФ в области денежно-кредитной политики. Это было естественным шагом России, иначе было невозможно вести жесткую денежно-кредитную политику и побороть инфляцию как в самой России, так и в странах рублевой зоны.

Во-вторых, задача проведения политики макроэкономической стабилизации и проведения реформ возлагалась на правительство во главе с С.А. Терещенко, сформированное в ноябре 1991 года, и руководство Национального банка Казахстана во главе с Г. Байназаровым. В состав прави­тельства входили в основном известные кадры «старой закалки», в основном бывшие партийно-советские и хозяйственные руководители плановых и финансовых органов, имеющие преимуще­ственно техническое образование. В Национальном банке на руководящих постах трудились в основном экономисты старой советской системы. Они в своем большинстве являются хорошими организаторами производства, умелыми руководителями коллективов в условиях планового хо­зяйствования и административно-командного управления, были незаменимы в экстремальных условиях. Однако многим из них было чрезвычайно трудно на ходу овладевать всеми премудро­стями рыночной экономики, макроэкономической политики, особенно представить себе, чем и насколько опасна инфляция, какова ее связь с экономическим ростом, инвестициями, безработи­цей, как эффективно бороться с нею и т.д. Поэтому им была неведома суть антиинфляционной денежно-кредитной политики правительства и Нацбанка, они понимали ее в буквальном смысле - как тратить деньги на производство. Создавалось ощущение, что Нацбанк и не думал вести определенную денежно-кредитную политику в этот критический для экономики период. Он на­поминал Госплан Казахской ССР. Не случайно, что у власти Республики Казахстан как к началу реформы, так и в последующие полтора года отсутствовала собственная продуманная экономи­ческая политика и соответствующая программа ее реализации, которые отвечали бы интересам государства и подходам к решению проблемы стабилизации цен и финансовой системы, оздоров­ления экономики и обеспечения ее роста.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85