Источники данных:о динамике ВВП,1991-1994гг.- Илларионов А.Меняющаяся Россия в меняющемся мире//Вопросы экономики, 1995№12; Статистический ежегодник Казахстан, 2003.С. 575-576; МВФ. ВБ. ОЭСР из работы Е. Гайдара «Детские болезни постсоциализма" («Вопросы экономики»): о денежной массе к ВВП: Гайдар Е. Долгое время. М.: Дело. 2005. С. 386: об инфляции: статистический сборник «Казахстан сегодня», 2005. С. 400-401.
Из всех постсоциалистических стран, проводивших рыночно ориентированную реформу, первой добилась экономического роста Польша, которая начала свою нашумевшую реформу, названную «польской «шоковой терапией», в 1990 году. Рост экономики произошел в 1992 году, т.е. через два года после ее начала, при инфляции 44% и уровне монетизации экономики 35,2%. Инфляции, измеряемой однозначным числом, они добились только на десятом году проведения реформы.
Следующая группа стран - Чехия, Словакия, Венгрия - добилась роста на четвертом, а Латвия и Литва - на третьем году реформы при инфляции 10, 12, 21, 26 и 45% соответственно. Отметим, что у первой группы стран стартовая инфляция была небольшой. Уровень монетизации их экономик оставался достаточно высоким: у Чехии он был равен 73,6%, у Словакии - 64,4% и у Венгрии - 52,2%, что говорит об умеренной жесткости денежной политики. Инфляция была доведена до однозначного числа в Чехии и Словакии за 5 лет, в Латвии и Литве - за 6 лет, в Эстонии - за 7 и в Венгрии - за 11 лет. У Эстонии экономический рост произошел на четвертом году реформы при инфляции 42%.
Что касается стран СНГ, то здесь была несколько иная ситуация. Первый признак роста экономики в Казахстане появился на пятом году реформы - в 1996 году, при инфляции 39,2%, однако монетизация экономики составляла всего 9,5%. У России экономический рост произошел на шестом году при инфляции 14,8% и монетизации 16%, Украины - на восьмом году при инфляции 28,2% и монетизации 18,9%. Армения добилась успеха в росте экономики на четвертом году реформы при инфляции 176%. Рост продолжался еще три года, пока инфляция не опустилась до 8,7%. В Киргизии рост произошел на пятом году реформы, инфляция составила 32% и еще несколько лет оставалась двухзначной.
Таким образом видно, что все страны Восточной Европы и Балтии, даже Польша со своей «шоковой терапией», все-таки проводили умеренно-жесткую денежную политику, сохраняя монетизацию на достаточно высоком, даже по меркам развитых стран, уровне, добились экономического роста быстрее и значительнее, чем Казахстан, Россия и другие страны СНГ. У них не возникло острых проблем неплатежей и денежного обеспечения экономического роста, потому что они смогли сочетать либерализацию и приватизацию, институциональные преобразования с экономическим подъемом, осознавали опасность затягивания спада производства, пренебрежения реальными секторами экономики, потребления, инвестиций, занятостью и т.д.
Конечно, нельзя однозначно утверждать, что такая ситуация сложилась бы и в Казахстане, поступи правительство таким же образом. Дело в том, что судьба казахстанской экономики во многом зависела от российской, ведь в экспорте и импорте казахстанских товаров ведущее место занимала Россия. Поэтому чтобы стратегия реформ восточно-европейских стран успешно сработала в Казахстане, было бы хорошо, если бы она была принята и российским правительством. Но, к сожалению, его экономическая политика в 1992-1993 годах находилась под тяжелым прессингом враждебно настроенного к президенту и правительству Российской Федерации Верховного Совета, который вместе с руководством подчиненного ему Центробанка России своими деструктивными, зачастую популистскими решениями часто блокировал самые разумные меры правительства, вынуждал его в такой сложный период ввязываться в ненужные разборки и дискуссии. Ситуация в России в то время становилась все более непредсказуемой и опасной как для самой России, так и для стран СНГ.
Была ли возможность у президента Н. Назарбаева сформировать политически, экономически и социально ответственное правительство, обладающее политической волей, решительностью, необходимой компетентностью в области рыночной экономики и способностью разрабатывать и реализовывать рыночно ориентированные реформы? Без такого правительства стратегия реформ восточно-европейских стран вряд ли могла быть реализована в Казахстане.
Не боясь ошибиться, можно смело утверждать, что в Казахстане, как и во многих странах Востока, были необходимые для проведения в жизнь такой стратегии политическая стабильность и социальная терпимость, но не было у Назарбаева реальной возможности для формирования правительства с вышеотмеченными качествами. Действительно, о казахстанских политических интеллектуалах можно было говорить так: в их среде много умных, но нет политически мудрых и рыночно компетентных.
Многочисленные бывшие партийные боссы, руководители советских государственных органов и учреждений, которые вчера только клеймили позором тех, кто благосклонно относился к капитализму, осуждали всех инакомыслящих, голосовали за исключение их из партии, за выдворение из страны, искалечили жизнь многим советским людям, сегодня в одночасье превратились в ярых сторонников рынка и знатоков рыночной экономики. О том, как безболезненно для народа провести социально ориентированную реформу, кричали с разных трибун, писали президенту все кому ни лень: юристы, историки, медики, социологи, вчерашние ортодоксальные коммунисты, хвалившие в бытность Хрущева, Брежнева, Андропова, Горбачева их мудрое управление страной, ведение народа в светлое будущее и т.д. Удивительно быстро некоторые из них стали «новыми коммунистами», любящими теперь уже рыночную экономику и демократию, кто-то социалистами, кто-то социал-демократами, а кто-то - либералами. Они создали никчемные коммунистические (естественно, нового типа), социалистические, социал-демократические партии с красивыми названиями и программами, похожими друг на друга, как сказал бы один мой мудрый приятель, «как рассказы А.П. Чехова». Их лидеры заверяли общество, что только они знают, как защитить их всех от бед, как быстро создать непременно социально ориентированную, рыночную экономику, как предоставить казахстанцам райскую жизнь. Все они хотели быть президентами, никто не хотел быть премьер-министром, правда, должность президента была всего одна, и она была занята, причем, кажется, надолго. Никто им не поверил: ни президент, ни народ. Вскоре им пришлось покинуть страну по разным причинам и мотивам: кто-то уехал в дальнее зарубежье, кто-то в ближнее, кто — за лучшей жизнью, а кто — вынужденно. Как говорил мальчик из фильма «Доживем до понедельника» о Герцене: «Он уехал за границу, чтобы готовить Октябрьскую революцию». Одни из этих «деятелей» превратились в друзей или слуг президента, другие — в молчаливых служащих, третьи - в депутатов и т.д. Многие из них при каждом удобном случае говорят о том, как Н. Назарбаев ведет страну верным курсом, что они являются ярыми сторонниками его стратегии, реформ и политики, осуждают тех, кто занял их места в оппозиции.
Как говорится, было бы смешно, если б не было так грустно. Но это - наша действительность, наша жизнь, нравится нам это или нет. Только хотелось бы, чтобы в ней было поменьше лжи, подхалимства, больше честности и достоинства, ведь чтобы изменить нашу страну, нам самим надо измениться!
У созданного и работавшего в такой ситуации казахстанского правительства С.А. Терещенко не было какой-либо осознанной политики ни в макроэкономической стабилизации, ни в проведении институциональных реформ, и тем более в их сочетании с ростом реальной экономики. Оно начало реформу с либерализации цен, но практически через четыре месяца свело ее на нет, зафиксировав цены на сырьевые и социально значимые товары; приватизация проводилась в основном без правил, без элементарной логики, без какой-либо стратегии. Все три года, с 1992-го по 1994-й, инфляция резко шла вверх, а производство столь же резко - вниз. Правительство состояло из людей, мало что понимающих в рыночной экономике и в механизмах ее функционирования, а также в том, как стабилизировать макроэкономическую ситуацию, как провести структурные и институциональные реформы и тем более как можно обеспечить рост экономики в условиях реформ. Поэтому правительство и НБК бросались из крайности в крайность и ничего толком не могли решить. Они продолжали принимать одну антикризисную программу за другой. Но кризис нарастал. Его члены ни интеллектуально, ни профессионально не были готовы к решению такой принципиально новой для всех проблемы страны, как переход к рыночной экономике.
Таким образом, эти три года без преувеличения можно считать потерянными для реформ и оздоровления экономики страны. Поэтому правительству А. Кажегельдина ничего не оставалось, как попытаться наверстать упущенное, и в первую очередь в подавлении инфляции. Ему было не до уровня монетизации и не до выяснения вопросов о том, как потом будет расти экономика. А когда этот вопрос встал на повестке дня, Казахстану помог случай, который привел к двойному эффекту: короткий финансовый кризис вынудил власть либерализовать обменный курс тенге, благодаря чему он девальвировался до рыночно необходимого уровня и стал курсом равновесия, и, второе, резкий скачок вверх мировых цен на нефть. Стране просто повезло: проблема монетизации и роста экономики разрешилась сама собой.
Правительство Кажегельдина имело некоторое преимущество перед правительством Терещенко. Во-первых, оно убедилось в бесплодности попыток спасти производство и добиться его роста, пока инфляция будет оставаться на уровне сотни процентов и страна не будет иметь надежных денег. Во-вторых, наладилось сотрудничество с МВФ и ВБ, которые уже работали с НБК, где уже начал формироваться формат антикризисной денежно-кредитной политики. Правительству стало ясно, что побороть инфляцию можно только общими хорошо скоординированными усилиями правительства и НБК. В-третьих, оно стало опираться на отдельных молодых людей,
которые, хотя тоже никогда не изучали рыночную экономику и не имели никакой практики, стали пытаться претворять в жизнь рекомендации МВФ и ВБ, опубликованные в ежегодных отчетах, перенять отдельные меры других стран, особенно Малайзии и Южной Кореи, например создание холдингов, «стратегия 2020» и т.д. Все это делалось механически, с надеждой на то, что меры, эффективно работающие в одной стране, будут эффективными и в другой системе, например в казахстанской.
Тем не менее следование правительства Кажегельдина советам и рекомендациям МВФ и ВБ стало давать свои плоды в макроэкономической стабилизации и проведении некоторых структурных и институциональных реформ.
Глава VIII. Структурно-институциональные реформы
В международных финансовых и экономических организациях приняты такие термины, как структурные и институциональные реформы или изменения. Причем дать им четкие определения и выявить их различия нелегко. В разных источниках и исследованиях в них вкладывается разный смысл, поэтому различать их приходится условно. Придерживаясь в большей степени позиций экспертов МВФ и Всемирного банка, к структурным реформам мы относим реформы в бюджетной, налоговой и денежно-кредитной системах, а к институциональным — те реформы, которые касаются реформирования институтов государства и экономики, т.е. организационных форм, например, административных институтов, судебной системы, банковских структур, а также различных актов, особенно законодательных, содержащих правила и нормы регулирования тех или иных аспектов общественной и экономической жизни, например, установление защиты прав собственности, дерегулирование экономики, обеспечение ее открытости, реформирование пенсионной системы, создание и развитие фондового рынка, банковской системы, принятие системы законов, по которым функционирует и развиваются общество, экономика, хозяйствующие и иные субъекты.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85
