Таким образом, Казахстану удалось за 8-10 лет решить по своему политическому, экономическому и социальному содержанию грандиозную задачу - построение рыночной экономики. Безусловно, она не была самоцелью, а всегда рассматривалась как средство достижения самой главной цели страны - обеспечение устойчивого экономического роста и повышение уровня жизни казахстанцев.
Как показывают итоги прошедших лет, начиная с 2000 года страна не только получила этот казавшийся потерянным навсегда шанс, но и располагает достаточными подтверждениями того, что этот шанс уже превратился в реальность: с 2000 года страна добивается хорошего экономического роста. Несмотря на важную роль, которую сыграл аномально высокий рост мировых цен на нефть и на некоторые другие сырьевые товары, экспортируемые Казахстаном, фундаментальную основу создали все-таки проведенные в 1992-1999 годах рыночные реформы.
Уже отмечалось, что в Концепции перехода Казахстана к рыночной экономике, представленной правительству Казахской ССР в 1990 году, я отвел на переходный период 7-10 лет. Так и получилось.
Но и 10 лет для перехода из придуманного кучкой теоретиков-идеалистов социалистического общества, воспитанного на ненависти к капитализму, - это совсем не большой срок. Особенно учитывая, что ни один переход от одной ступени развития общественной системы к другой не проходил без большого или малого кровопролития, без революций, гражданских войн. По сравнению с той жестокостью, с какой происходил переход от капитализма к социализму в России, обратный переход социалистических стран можно назвать «прогулкой по Елисейским полям». А ведь в 1991 году страна находилась на пороге гражданской войны.
В России, где не только «велико было сопротивление старых экономических институтов... и укоренившегося образа мышления», но и народ имел долгую историю, богатую кровавыми революциями, гражданскими войнами и особенно переворотами, где власть никогда не переходила из рук в руки мирным путем, инициировать очередную гражданскую войну в условиях экономической разрухи, голода и слабовластия, если не сказать - безвластия, ничего не стоило. События
августа 1991 года и октября 1993 года являются свидетельством того, что, выработанная веками, эта традиция еще сильна, и ее не так просто вышибить из памяти российского народа.
В том, что в России зимой 1992 года не началось еще одной гражданской войны, заслуга радикальной гайдаровской реформы, и прежде всего «шоковой терапии», которая быстро дала людям хлеб и возможность спастись от голода, познать вкус свободной торговли, свободно выходить на рынок и безбоязненно зарабатывать на хлеб насущный, овладевать хоть какой-то собственностью, чувствовать себя хозяином своего дела и своей судьбы. Дух свободы пробудил инстинкт людей к обогащению, к самостоятельному хозяйствованию, к предпринимательской активности.
Конечно, при переходе к рыночной экономике было немало больших и малых ошибок и серьезных просчетов. Но главная из них состояла не в том, что реформы основывались на монетаризме и «шоковой терапии», как утверждают некоторые зарубежные и, конечно же, некоторые российские и казахстанские ученые, политики, а в том, что правительство быстро отошло от нее. Ему не хватило последовательности и твердости в проведении намеченного курса реформ1. Речь идет, во-первых, об Указе Президента РК от 14 мая 1992 года, согласно которому цены на энергоресурсы, сырьевые товары и некоторые социально значимые товары и услуги снова стали фиксированными, во-вторых, о том, что в 1992-1994 годах монетарные инструменты либо вовсе не были использованы, либо использовались очень редко. В этом смысле М. Фридмен мог сказать в адрес реформаторов нелестные слова.
Сегодня многие оппоненты реформ практически признают, что либерализация цен была необходима. Так, Н. Шмелев пишет: «Вряд ли кто-то сегодня будет всерьез отрицать, что первый шаг по пути рыночных реформ - либерализация цен - был обязательным и неизбежным, хотя надо признать его и непоследовательным, поскольку цены на энергоресурсы, транспорт, коммунальные услуги и многое другое не освобождены полностью и по сей день»2. Если бы это его высказывание прозвучало в 1992 году, то цены б ему не было, жаль, что оно прозвучало только через 10 лет. Но тогда он сам отрицал необходимость либерализации цен.
Как-то туманно и завуалированно через десять лет выражает свое признание необходимости и неизбежности либерализации цен и академик Н. Федоренко. Вот его позиция: «Нужно ли было либерализовать цены? Да, нужно, но не так, что практически все предприятия страны остались без оборотных средств...»3. Далее он тут же признает: «Магазины, правда, наполнились товарами, которые подавляющее большинство населения купить не может, другие же критерии удовлетворены не были. Был достигнут какой-то прогресс, но сделано было самое легкое»4. То,
'Есентугелов А. Рыночная реформа- выбор Казахстана. Алматы: Каржы-каражат, 1995. С. 70.
2Шмелев Н. Монетарная политика и структурные реформы в экономике постсоветской РоссииУ/Вопросы экономики.
2003. № 5. С. 26.
3 Федоренко Н. Россия на рубеже веков. М.: Экономика, 2003. С. 417.
"Там же. С. 419.
что население не могло ничего купить, - ложь. Но, как обычно, когда самое необходимое сделано, критики всегда говорят, что это самое легкое, самое очевидное. Второе: в экономике появились настоящие деньги и настоящий кредит... и основы рыночного хозяйствования в России созданы1.
Но самое важное - это следующее признание главного и именитого зарубежного оппонента «шоковой терапии» лауреата Нобелевской премии Дж. Стиглица: «Я не имею больших возражений против «шоковой терапии» как меры быстрого исполнения ожиданий, скажем, в антиинфляционной программе»2. Хорошо, что он хоть это признает. Но если бы он этого и не признавал, то взамен антиинфляционной программе он ничего не предложил.
Не менее остро критиковалась приватизация государственной собственности. Безусловно, она тоже проходила с грубыми ошибками, просчетами, наивными решениями. В ней были и воровство, и криминальность, и «прихватизация», она сопровождалась переделом собственности и т.д. Но это не значит, что в России и Казахстане приватизация была незаконной и проходила хаотично. Нет, законы были, однако, во-первых, эти законы были далеки от совершенства из-за того, что в парламенте было мало людей, способных разрабатывать и принимать безупречные законы, а следовательно, нашлись люди, воспользовавшиеся этим законодательным несовершенством. «Следует признать, что обвинение в адрес «рыночных либералов» в том, что только они ограбили страну, следует признать не в полной мере состоятельным... Ограблены мы были и раньше, и скатились к катастрофе именно из-за отсутствия рынка»3, признает один из главных критиков реформы Н. Федоренко, хотя он является авторитетным ученым, всю жизнь восхвалявшим советскую систему и плановую экономику. Отметим, что сами либералы - Гайдар и члены его команды - никого не грабили.
Суть критики приватизации в России в полной мере относится и к казахстанской приватизации. Во-первых, приватизация проводилась ускоренно, как бы с намерением начать с чистого листа, проводилась непродуманно и невзвешенно, без определения границ допустимого разгосударствления, не была ограждена от расхищения, приватизации не предшествовало формирование эффективного собственника4.
Во-вторых, необходимо было проводить приватизацию постепенно, не торопясь с масштабным акционированием госпредприятий, поскольку на счетах предприятий и физических лиц на тот момент лежало порядка 900 млрд рублей, из них около 300 млрд принадлежали частным вкладчикам5.
1 Федоренко Н. Россия на рубеже веков. М.: Экономика, 2003. С. 415.
2Стиглщ Дж. Куда ведут реформы? Десять лет переходного периода//Всемирный банк. Апрель 28-30, 1999, с. 27.
3Федоренко Н. Россия на рубеже веков. М.: Экономика, 2003. С. 414.
4Там же. С. 427-^29.
5Шмелев Н. Монетарная политика и структурные реформы в экономике постсоветской России/УВопросы экономики.
2003. №5.
В-третьих (мнение не кого-нибудь, а лауреата Нобелевской премии Дж. Стиглица), для эффективного функционирования рыночной экономике необходимо существование и конкуренции, и частной собственности. Отсюда вывод - передачу ограниченной части государственных учреждений в частные руки можно считать сомнительным достижением1.
По его версии, приватизацию надо было проводить при готовой институциональной базе, «наборе заслуживающих доверия и введенных в действие законов и положений», «успех, а не скорость, имел значение». В качестве базы для реформ он рассматривает использование «внедрявшихся в СССР в 80-е годы мер полного «хозрасчета» таких форм собственности, как кооперативы и коллективное владение рабочими коллективами, аренда». По его мнению, эти формы «представляли собой результат экспериментов и коллективных усилий» разгосударствления. Этот подход, как он считает, помог бы стране пробиться к полной приватизации. Он полагает, что тогда реформаторы приветствовали бы эту движущую силу реформ, но, к сожалению, «ориентированные на запад реформаторы взяли обратный курс», считает Дж. Стиглиц, «взятие предприятий в аренду было полностью остановлено в пользу ваучерной приватизации»2.
Нельзя отрицать того, что доминирование скорости над качеством преобразований создало определенные условия для разворовывания собственности, открыло дорогу расцвету коррупции, что породило недовольство населения, настороженное отношение к проводимым реформам и т.д. Отрицать это нет смысла. Однако не эта негативная сторона приватизации определила ее результаты.
Общую стратегию приватизации, как и либерализации цен, да и вообще всей реформы, предопределили крайне сложная обстановка, сложившаяся в экономике страны, опасная политическая ситуация и необходимость, как можно быстрее сменив собственника в лице государства, которое привело все предприятия к разорению, дать хоть какой-то импульс оживлению производства. Ведь ради этой надежды страна решила перейти к рынку. А что значит «перейти к рынку», если нет в экономике свободных цен и частной собственности? Чем она отличалась бы тогда от советской плановой? До той поры был испробован весь арсенал средств: и хозрасчет, и аренда, и кооперативы, и стимулирование. Все напрасно - страна шла ко дну. Только безысходность вынудила таких оголтелых коммунистов, как М.С. Горбачев, Н. Рыжков и многие члены Политбюро и ЦК КПСС, перейти к рынку.
В ходе этой «воровской», «криминальной», «непродуманной» и «невзвешенной» приватизации государственной собственности с «ограблением» народа значительная часть ее перешла в руки полных энергии, амбиций, стремления быстро обогатиться и наслаждаться жизнью молодых людей, которые дали новую жизнь многим бездействующим или безнадежно угасающим предприятиям страны. А те предприятия, которые остались в руках прежних «красных директоров», особенно торгующих в несырьевых секторах, до сих пор находятся в плачевном состоянии.
'Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? Десять лет переходного периода//Всемирный банк. Апрель 28-30, 1999. С. 6. 2Взято из названного выше доклада Дж. Стиглица на ежегодной Банковской конференции по развитию экономики, ВБ. С. 23-31.
Далеко не самыми «чистыми руками» продавались не своим «родственникам и друзьям», а иностранным компаниям крупные предприятия и месторождения. И они смогли сохраниться в то трудное для страны время.
Сегодня, когда эти молодые, азартные люди и иностранные компании своими знаниями и капиталом вывели эти предприятия из глубокого кризиса, сделали высокоприбыльными, добились того, на что не были способны «красные директора», все же находятся политики, ученые, простые люди, называющие их ворами, олигархами в самом плохом смысле этого слова, все чаще требуя у государства забрать у них прибыль, реприватизировать, национализировать собственность.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85
