Отсюда и делается вывод: из-за роста реального обменного курса тенге ничего серьезного в экономике не происходит и не произойдет, это лишь чьи-то домыслы, попытка механически экс­траполировать условия западных стран, а у нас, мол, они не могут иметь места.

Однако ясно видно, что раз растет реальный обменный курс тенге, значит, экономика имеет дело с ростом относительных цен, точнее, внутренних цен на отечественные готовые товары трудоемких отраслей по сравнению с ценами на аналогичные товары партнеров Казахстана, из-за роста издержек производства, в силу неизбежного повышения в условиях роста реального обменного курса тенге реальной заработной платы и одновременно удешевления импорта и сни­жения курса доллара в Казахстане.

Если кому-то не нравится называть это явление синдромом «голландской болезни» или это название вызывает аллергию, пусть не называет. От этого экономике ни холодно ни жарко. При таком понимании вопрос, есть ли «голландская болезнь» у казахстанской экономики, раз растет реальный обменный курс из-за высоких мировых цен на нефть, или нет, становится риториче­ским. Только тогда сомневающемуся придется хотя бы самому себе ответить: почему из-за ано­мального роста мировых цен и притока огромных нефтедоходов растет реальный обменный курс, и почему растут тогда относительные цены в экономике, из-за чего бы импортерам в этом случае резко увеличивать завоз в Казахстан готовых товаров, неужели они делают это потехи ради?

Полным бредом можно назвать обоснование невозможности появления в казахстанской экономике «голландской болезни» тем, что в Голландии она возникла из-за внезапного открытия запасов газа, а в Казахстане нефть была давно. Суть вопроса в том, что в мире внезапно, беспре­цедентно начинают расти мировые цены на нефть или газ, или на медь, или на какой-либо дру­гой сырьевой товар, пусть даже он будет сельскохозяйственным, в страну притекает неожиданно много доходов в долларах, а это, в какой бы стране ни происходило, вызывает резкий рост реаль­ного обменного курса национальной валюты, за которым следует рост относительных цен. Когда бы ни обнаружились нефть или газ, результат один - падение конкурентоспособности продукции трудоемких торгуемых отраслей, поскольку из-за роста реального обменного курса националь­ной валюты товаропроизводители этих отраслей вынуждены повышать реальную заработную плату, терять доходы при экспорте своей продукции. Этого можно избежать только в случае, если производительность труда растет быстрее, чем рост реальной заработной платы. К сожалению, в экономике Казахстана наблюдается обратная картина.

Несостоятелен довод о том, что «голландская болезнь» не может появиться у нас, поскольку у нас нет обрабатывающего сектора, его надо заново создавать. Во-первых, худо-бедно этот сек­тор производит 40-45% промышленной продукции, в нем занято несколько сот тысяч человек, свою продукцию, например, металлургия, пищевая промышленность продает не только на вну­треннем, но и на внешнем рынке. Есть еще сельское хозяйство, продукция которого трудоемка, с ним связан труд более трех миллионов человек.

Поэтому, чтобы не допустить такой опасной для экономики страны ситуации, уводят и на­капливают избыточные нефтедоходы в фондах такие давно известные своими запасами нефти страны, как Саудовская Аравия, Иран, Кувейт, Ливия (а не только Норвегия), в штатах Аляска в США и Альберта в Канаде. Таким товаром могут быть не только нефть и газ, но и медь (напри­мер, в Чили) или какой-либо другой вид природных ресурсов.

В итоге можно сказать, что если какие-то страны имеют большие запасы нефти, газа, меди или еще чего-либо из природных ресурсов, экспортируемых в большом объеме, то те из них, которые имеют развитый обрабатывающий сектор, потеряют (по меньшей мере ухудшат) его, а те, которые не имеют этого сектора, не смогут его создать. Называть или не называть этот итог синдромом «голландской болезни» - это право каждого, но отменить его не под силу никому при всем желании.

Финансисты утверждают, и будут утверждать, что обменный курс тенге должен меняться свободно, исходя из условий рынка. Против этого вроде бы и возражать-то нечего. Однако если учесть особенности нынешних рыночных условий мирового рынка и рынка Казахстана как неф­тедобывающей страны, то такое утверждение становится не таким уж очевидным. Ведь сегод­няшние рыночные условия определяются не умеренным, а аномальным ростом мировых цен, резкой их волатильностью. Мировая экономика уже вошла в новый этап развития - этап с ано­мально высокими ценами на нефть. Причем казахстанская экономика еще не адаптировалась к этим новым условиям рынка. Аргументы, основанные на том, что центральные банки развитых стран не регулируют обменный курс, не соответствуют действительности по той простой причи­не, что у них один инструмент — учетная ставка или ставка рефинансирования, обеспечивающая регулирование и инфляции, и процентных ставок, и обменного курса, и темпов экономического роста, и уровня безработицы - он работает практически безупречно. Эти страны давно научи­лись умело им пользоваться. Что касается Казахстана, то у нас этот инструмент оказывает слабое влияние на экономику, он еще не приобрел должного «качества». Поэтому мы будем вынуждены воздействовать на экономику всевозможными монетарными и немонетарными инструментами, чтобы снять резкие колебания реального обменного курса тенге хотя бы на время адаптации экономики к новым условиям и приобретения ставкой рефинансирования той силы воздействия на экономику, какую она имеет в странах с развитой рыночной экономикой. Сегодня НБК так и поступает.

Социальная важность устойчивости курса валюты отмечалась многими «архитекторами» национальных экономик развитых стран, т.е. теми, кто собственными мыслями, знаниями и «ру­ками» создавал рыночную экономику в своих странах, добившись ее процветания. Один из таких крупных «архитекторов» Л. Эрхард писал, что устойчивость валюты следует рассматривать в числе основных прав человека, и поэтому каждый гражданин вправе требовать от власти защиты своего права.

Мы сегодня видим, как рост экономики и социального положения населения в США, стра­нах ЕС, Великобритании, Японии, КНР, России зависит от колебаний обменного курса их нацио­нальных валют и как их власти, осторожно меняя учетные ставки, добиваются низкой инфляции, приемлемых курса валюты, темпа экономического роста и уровня безработицы.

Не так трудно убедиться в том, что политика фискальной экспансии не способствует ни снижению инфляции, ни обеспечению устойчивости национальной валюты, ее проведение изна­чально было ошибочным. Мы сегодня должны констатировать не просто отсутствие координи­рованное™, а разнонаправленность двух финансовых инструментов - фискального и денежно-кредитного, что делает невозможным какое-либо улучшение макроэкономической стабильности, а если выразиться точнее, то она создает серьезную угрозу экономическому росту, проведению диверсификации и формированию конкурентных преимуществ казахстанской экономики. Чем скорее откажемся от экспансионистской фискальной политики и вернем ее в единое русло с де­нежно-кредитной политикой и тем самым сделаем все, чтобы не допустить инфляционного взры­ва и чрезмерного укрепления курса тенге, тем быстрее улучшим макроэкономическую ситуацию в стране. Чтобы достичь этой цели, следует разобраться в том, каким образом и почему проис­ходит процесс бюджетной экспансии.

Анализ фискальной политики показывает, что в основе фискальной экспансии лежит рез­кое расширение с середины 2003 года функции государства в регулировании экономики за счет сужения функций рынка. Такое желание со стороны государственных чиновников происходит из-за их некомпетентности относительно возможностей и механизмов функционирования рынка. Они искренне и непоколебимо верят, или делают вид, что верят, из своих меркантильных инте­ресов, в то, что только государство сможет, используя административные ресурсы и бюджетные средства, не только направить, но и ускорить ход развития экономики в «нужном» направлении, придать этому процессу организованность и целенаправленность, уберечь развитие экономики от стихийных рыночных сил. Здесь проглядывается влияние глубоко ошибочного кейнсианского утверждения, что «существует альтернатива монетарной политике - политика фискальная: госу­дарственные расходы способны заменить частные инвестиции, налоговые послабления подорвут тупую бережливость»1'Фридмен М. Если бы деньги заговорили. М.: Дело, 2002. С. 127..

Вот и правительство поверило в это и воспользовалось альтернативой - стало в своих бюд­жетах превышать главное бюджетное ограничение: расходовать средства больше поступающих налоговых доходов при нормальных условиях экономики и получаемых кредитов для покрытия в разумных пределах недостающей части расходов, называемой бюджетным дефицитом, разумным пределом которого можно было бы считать (по оценкам ВБ) менее 4% ВВП.

Причинами превышения бюджетных расходов стало, с одной стороны, интенсивное нара­щивание их размера, а с другой - предоставление отдельным секторам и отраслям экономики различных видов явных и скрытых субсидий и налоговых послаблений. Раздувание государ­ственных расходов происходило за счет роста затрат прежде всего на ТЭК и недропользование (в 4,1 раза), на сельское хозяйство (в 2,3 раза) и оборону и общественный порядок (в 2,1 раза).

Динамика государственных бюджетных расходов, %

Показатель	2002	2003	2004	2005	2005/2001,раз
Всего расходов в том числе: расходы на государственные услуги расходы на оборону расходы на общественный порядок и безопасность расходы на ТЭК и недропользование расходы на сельское хозяйство социальные расходы	109.8 89 116 120 134 118 111	128,1 143 125 117 114 155 122	123,9 128 122 129 297 292 124	147,0 123 134 128 120 120 132	2,6 2,0 2,1 2,0 4.1 2,3 2,0

Стали безоглядно наращиваться объемы государственных капитальных затрат. Их доля в общих расходах государственного бюджета увеличилась с 3,9% в 1998 году до 22,9% - в 2003-м. С учетом предоставления экономике кредитов и долевого участия в собственности коммерческих предприятий этот показатель достигает 26,7%. В 2005 году доля капитальных затрат и прирав­ненных к ним расходов государственного бюджета, по моим оценкам, уже подошла к району 32-34%. Значительная сумма расходов на капитальные затраты осуществляется через институты развития, которые только за тот год получили из государственного бюджета 131 млрд тенге, или почти 1 млрд долларов США.

Государственные расходы направляются в виде кредитов, долевого участия и прямых инве­стиций не только на развитие производственных инфраструктур, но и на развитие производства отдельных товаров и услуг, под видом поддержки развития производства высокотехнологичной продукции с высокой добавленной стоимостью.

Капитальные затраты государственного бюджета

Показатель	1999	2000	2001	2002	2003	2004	2005
Всего затрат, млрд тг	468,4	602	759,6	834,2	1062,6	1323.8	1976.1
в % к общим затратам	100	100	100	100	100	100	100
Капитальные затраты, млрд тг	31,3	46,8	91,7	137,2	242,9	316,4	482,7
в % к общим затратам	6.7	7,8	12,0	16,5	22,9	23,9	28,1
Предоставление кредитов и долевое участие	27,1	26,3	34,1	4,0	40,8	45.6	51,8
в % к общим затратам	5,8	4,4	4,5	33,0	3.8	2,7	3,0

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85

Голосование

Как вы оцениваете работу нашего сайта? Отлично Хорошо Нормально Плохо Результаты