связано
понимание закономерности-закона (логос). Логос, по Гераклиту, так же
вечен,
как и несотворенный и неуничтожимый мир. Его познание предполагает
понимание
закономерного развития мира как борьбы и единства противоположностей.
Гераклит один из первых обращает внимание на характер
человеческого
познания. Познание, согласно его взглядам, стремится постичь сущность, т.
е.
логос. Кто его не понимает, не может понять ничего в развитии
мира.
Значительное внимание он уделяет отличию "многознания", "многоучености"
от
подлинной мудрости. "Многознание" в отличие от подлинной мудрости
не
способствует действительному познанию принципов мира, но скорее их
скрывает.
В этом плане он весьма критически высказывается о целом ряде
других
мыслителей, в частности о Пифагоре. "Многознание не научает разумности,
ибо
оно научило бы Гесиода и Пифагора, также и Ксенофана и Гекатея". Эти
мысли
показывают отрицание Гераклитом мелкой, дешевой учености, которая
не
стремится к познанию и выявлению подлинных причин и принципов
вещей.
Единственной мудростью, по Гераклиту, является "знание мысли, которая
везде
всем правит", т. е. логос. Как мир, так и праматерия и Гераклитов
логос
существуют объективно, т. е. независимо от человеческого
сознания.
Человеческое сознание - душа (психе)-подчинено логосу. Поэтому и
Гераклитова
диалектика является диалектикой объективной. Это диалектика
развития
объективно существующего мира.
Гераклит придавал значение оценке отношения мира к познанию.
Он
подчеркивал, что все состояния и свойства мира всегда релятивны:
"Море
наполнено водой наичистейшей и наигрязнейшей: для рыб она пригодна
и
полезна, для людей грязна и губительна". Он отмечал также
относительность
повсеместно употребляемых понятий: "Прекраснейшая из обезьян
отвратительна,
если сравнить ее с человеческим поколением". Здесь можно обнаружить
и
определенные признаки субъективной диалектики, хотя в несколько ином
смысле,
чем у элеатов. Гераклит отмечает некоторые объективно существующие
аспекты
отношений между субъектом и объектом в процессе познания. Ряд из них
лишь
констатирование общеизвестного. Следует обратить внимание на мысль о
том,
что "плохими свидетелями являются глаза и уши людей, если они
имеют
варварские души". В ней можно усмотреть определенный акцент
отношений
чувственного и рационального. Цитированный фрагмент можно
интерпретировать
так, что рациональная сторона познания есть то, что сообщает
чувственному
познанию ценность в смысле постижения закономерности или сущности.
И хотя в своем родном Эфесе Гераклит не получил признания, он
был
весьма уважаем в Афинах (в частности, во времена Сократа) и имел целый
ряд
сторонников и учеников. Наиболее видным из них был Кратил.
Аристотель
говорил о нем, что он (к концу своей жизни) ничего не утверждал,
"только
двигал пальцем и упрекал Гераклита за изречение, что нельзя войти дважды
в
одну и ту же реку, ибо сам полагал, что это невозможно даже однажды".
Как
можно заключить, Кратил довел мысли Гераклита до абсурда, утверждая, что
о
действительности нельзя ничего сказать. Универсальность движения он,
видимо,
обозначал движением пальца. Релятивность познания и оценки,
выявленная
Гераклитом, приводит Кратила, таким образом, к абсолютному релятивизму.
Гераклитова философия является вершиной стихийно
диалектического
понимания мира не только в досократовской философии, но и в
античной
философии вообще. Как уже говорилось, речь здесь идет не о
цельной
теоретической системе диалектического подхода к миру, а скорее
об
интуитивном объяснении сущностных и в то же время универсальных
черт
диалектики. Хотя некоторые позднейшие мыслители глубже, чем
Гераклит,
разработали отдельные стороны зародившихся концепции диалектики, но ни
у
кого из них не было такого универсального воззрения, какое было у
Гераклита.
Тесная связь диалектики и стихийного материализма позволила
Гераклиту
значительно продвинуться вперед по сравнению с милетскими философами.
Однако сама философская концепция Гераклита имела
определенную
ограниченность. Его социальные и политические позиции были
классово
детерминированы. В частности, во взглядах на общество он выдвинул
ряд
критических претензии в адрес противников аристократии. В Эфесе, где
тогда
победила демократическая партия, он жил в удалении от общественных дел.
ЭЛЕАТЫ
Вторым центром развития греческой философии в досократовский
период
становится противоположная, западная часть так называемой Великой Греции
-
Южная Италия. Развитие философского мышления здесь начинается
несколько
позже, чем в малоазийских центрах Ионического побережья. Обе школы
возникают
после прихода эмигрантов из Ионии. Касается это, в частности,
Пифагора,
который уходит с острова Самое, а также предшественника элейской
философской
школы Ксенофана из Колофона, который тоже покинул родной город
из
политических соображений. Развитие торговли и ремесла в Южной
Италии
происходило не так быстро, как на малоазийском побережье; не были
так
интенсивны и контакты С развитыми цивилизациями. И знаменитые
общественные
преобразования, которые начинаются на малоазийском побережье уже в VII в.
до
н. э., здесь совершаются примерно на сто лет позже. Более длительное
время
сохраняла свое исключительное положение родовая аристократия.
Вместе с волной эмиграции из восточной части "Великой Греции" в
Южную
Италию проникают и взгляды ионических философов. Создаются
благоприятные
условия для развития философского мышления.
Ксенофана из Колофона (565-470 до н. э.) можно считать
идейным
предшественником элейской школы.
Вследствие экспансии персов он был вынужден покинуть родные места,
жил
на Сицилии, Свои взгляды он излагал большей частью в поэтической форме,
Его
учение было направлено, в частности, против мифологического,
религиозного
представления о возникновении и развитии мира в трудах Гомера и
Гесиода,
которым он давал материалистическое объяснение.
Почти 67 лет он странствовал по "Великой Греции" и излагал свои
басни
публично, как рапсод. Кроме. философских стихов он написал (по
свидетельству
Диогена Лаэртского) два эпических сочинения - "Основание Колофона" и
"Исход
в Элею". Его наследие было весьма разнообразным и обширным по объему.
Из сохранившихся фрагментов трудов Ксенофана можно сравнительно
хорошо
реконструировать его основные философские и социальные воззрения.
Подобно
милетцам, он признает материальность мира, который в отличие от них
считает
постоянно одним и тем же, неизменным. Аристотель говорил о нем:
"Ксенофан,
который... признавал единую сущность, не объяснил ничего...
хотя,
рассматривая всю вселенную, говорил, что единое есть бог". Богом,
однако,
Ксенофан считает мир во всей его целостности. Этим он, собственно,
отвергает
богов, в том числе и антропоморфные свойства, приписываемые им
греческой
мифологией:
Все это богам в баснях своих Гомер и Гесиод приписали, все то, что
у
людей грехом и позором считалось,- красть и прелюбодействовать и друг
друга
взаимно обманывать.
Ксенофан в отличие от Гомера и Гесиода понимает бога как.
сущее,
отличное от людей, и "говорит, что сущность бога шаровидна". Бог у
него,
таким образом, становится понятием, символизирующим неограниченность
и
бесконечность (как в пространственном, так и во временном
отношении)
материального мира.
Такое объяснение, естественно, ведет к атеистическим выводам. О
четкой
атеистической ориентации Ксенофана свидетельствуют сохранившиеся
фрагменты,
в которых боги однозначно охарактеризованы как продукты
человеческой
фантазии:
Эфиопы своим богам приписали плоский нос и черную кожу. Тракийцы
своим
- синие глаза и волосы русые. Если бы волы, львы и кони имели руки или
умели
рисовать и поступали как люди, кони бы, подобно коням, а волы,
подобно
волам, изображали бы богов и наделяли бы их такими же телами, какие они
и
сами имели.
Эти мысли были в свое время гениальным выражением того факта, что
не
боги сотворили людей, но люди создали их по своему образу и подобию.
Такая
ориентация мыслей в целом однозначно служила
деструкции
религиозно-мифологической идеологии. Материалистическая
направленность
Ксенофановых мыслей проявляется и в таком тезисе: "Из земли все возникает,
и
в землю все возвращается". В рамках материалистического воззрения на
мир
находятся и его представления о происхождении человека: "Ибо из земли все
мы
родились и из воды".
Подобно милетским философам, Ксенофан стремился к
натуралистическому
объяснению природных явлений. Согласно его представлениям, "звезды
возникают
из раскаленных туч, угасают каждый день и в ночи снова оживают, как
горящие
угольки". Так рассуждая, он "полагал Луну сгущенным облаком"; аналогично
он
объяснял и метеорологические явления: "Изменения климата вызываются
теплом
Солнца как основной причиной". Несомненно интересной является его мысль
о
постоянном снижении уровня и высыхании моря. Он обосновывает ее,
подкрепляя
находками окаменевших морских животных в тех местах, которые в его
время
были значительно удалены от моря.
Хотя основой его онтологии было "единое" - совершенное, единое
бытие,
Ксенофан допускал еще изменение и движение как возникновение и
упадок,
которые Парменид и другие элеаты полностью отвергали.
Действительно,
Ксенофан признает изменение и движение только как возникновение и
гибель
мира, понимая его как внутренне неизменную целостность. Если в этом
случае
можно вообще допустить развитие, то оно, согласно этой концепции,
не
приносит ничего нового. В этом пункте совершается полный отход
от
представлений милетских философов, которые постулировали единство мира
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 94, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 108, 109, 110, 111, 112, 113, 114, 115, 116, 117, 118, 119, 120, 121, 122, 123
